– Дорога на Мостар. Прошу прощения, господа, – Петерсен встал из‑за стола. То же самое сделали Алекс, Черны и Эдвард.

– Поехал бы с вами, – пробормотал Джордже, – но вы же знаете, я не человек действия...

– Единственное, что я знаю, – холодно заметил Петерсен, – так это тр, что ваши челюсти еще не набрали нужную скорость и едва пригубили свой первый литр пива.

– Будьте осторожны, – сказала Зарина. Петерсен улыбнулся.

– Джакомо, едете? – спросил он.

– Разумеется, нет. Напротив отеля – пивная, битком набитая подвыпившей солдатней. В любой момент солдаты могут заглянуть и сюда.

– Слыхали, Зарина? Если бы Джакомо представил хотя бы малейший шанс наделать в итальянцах кучу дырок, он первым вскочил бы в грузовик. Такой возможности не предвидится. Тем не менее спасибо за вашу заботу...

Алекс стоял на самом краю болота напротив лесной дороги, отходящей от шоссе Листица– Мостар. В левой руке он держал белый платок, в правой – ручной пулемет, Среди деревьев притаился итальянский военный фургон. В кабине его сидел Петерсен.

Алекс взмахнул платком, и по условленному знаку майор вывел фургон из укрытия, полностью перегородив шоссе по всей его ширине.

Штабная машина, к счастью для своих пассажиров, ехала не очень быстро. Выбор у водителя был ограничен: пулемет Алекса, столкновение с фургоном или лесная чаща. Видимо, шофер обладал неплохой реакцией – он выбрал последний вариант. Врезавшись в густой кустарник, лимузин потерял управление, несколько раз перевернулся в воздухе и приземлился на левый бок. Колеса его продолжали медленно вращаться. Пулеметная очередь разнесла стекла машины, но большой необходимости в этом не было. Пятерых пассажиров, невредимых, если не считать царапин на их лицах, и без того оглушило. Они не успели опомниться, как оказались под прицелом четырех ручных пулеметов. Мысль о сопротивлении могла прийти в голову только самоубийце.

Вернувшись в отель, Петерсен и Черны обнаружили компанию сидящей в баре. Джордже занимал привычное место за стойкой.

– С возвращением, джентльмены, – сказал генерал‑майор самым приветливым тоном, на который был только способен.

– Как я вижу, с обедом покончено, – констатировал Петерсен.

– Да, он был неплох, очень даже неплох. Что будете пить? Пиво?

– Пиво? Подходит.

– Джордже, а вы не хотите узнать, как прошло дело? – удивленно спросила Зарина.

– Что, Алекс и Эдвард погибли в расцвете сил? – осведомился толстяк.

– Все живы‑здоровы, включая пленников, которые лежат связанные в грузовике. А грузовик стоит на центральной парковке.

– Когда вы их привезете?

– Как только стемнеет. Не могу же я маршировать с ними по улицам среди бела дня?

– Верно, – Джордже зевнул и слез с высокого табурета. – Настало время фиесты.

– Идите, идите, – сочувственно сказал Петерсен. – Вы устали.

Толстяк покинул компанию с таким видом, точно отправлялся на важный прием.

– Он не слишком рассыпался в благодарностях, – заметила Зарина.

– Джордже отложил фиесту, – сказал Петерсен. – Это признак его взволнованности.

– Итак, вы поймали майора Киприано. Что ты думаешь об этом, Лоррейн?

– Наверное, я должна плакать от радости. Рада, ужасно рада! Но я знала, что это случится. Ни на миг в этом не сомневалась. А ты?

– Я тоже. Хотя самоуверенность некоторых меня раздражала.

– Женщина переменчива, – грустно откликнулся Петерсен.