Петре недвусмысленно угрожали, и он защитил женщину-офицера.

В лучшем случае его отстранят от работы с выплатой жалованья, пока не проверят все обстоятельства. Если об этом прознают журналисты — какой-нибудь идиот из «Таймс» или одна из желтых еженедельных газетенок попробует углядеть в этой истории расовый след или жестокость полиции, дело примет неприятный оборот и затянется надолго. А это значит, что привлекут юристов, профсоюз и Эрика вообще уволят со службы без выходного пособия.

Петра пыталась уговорить его не становиться козлом отпущения.

— Сделаю так, как говорю, — сказал он. — А ты меня поддержи.

Быстро сжал ее руку и пошел на допрос.

Петра стояла, пока криминалисты его допрашивали. Видела, что поколебать его уверенность им не удалось, потому что они стали переглядываться друг с другом.

Она знала, что они думают, как все странно.

Комы, даже закаленные ветераны, проявляли некоторые эмоции, когда простреливали чью-то голову. По выражению лица Эрика можно было подумать, что он только что подстриг себе ногти.

Потому что он должен был так себя повести. Потому что он защищал ее. Она не могла припомнить, когда последний раз кто-то ее защищал.

В 15:40 — место происшествия было все еще оцеплено — появился старший детектив из Даунтауна. На нем был отглаженный костюм и галстук. Вероятно, отдыхал где-нибудь у водоема или играл в гольф, пока его наконец не нашли по телефону. Тогда он рванулся домой и по такому случаю приоделся.

Прежде чем ступить за оцепление, он огляделся по сторонам. Взглянул на машины журналистов, стоявшие за желтой полицейской лентой.

Надеялся, что его заметят. Когда этого не произошло, нахмурился. Увидев Петру, подошел к ней.

Она рассказала ему заготовленную версию, на что он сказал:

— Неприятная история.

Затем пошел поговорить с криминалистами.

Сандра Леон была на месте происшествия несколько часов. Ее держали под охраной в кладовой галереи. Петре страшно хотелось с ней побеседовать, но она знала, что этого никогда не случится.

Потом два полицейских проводили Сандру в патрульную машину, посадили на заднее сидение. Детектив Даунтауна подошел, открыл дверь, сказал что-то и попятился. Его лицо выразило изумление и гнев. Должно быть, девушка угостила его самыми сочными ругательствами.

Он приказал шоферу ехать, и черно-белые автомобили укатили прочь. Проехали мимо Петры. В боковое окно на нее разъяренно смотрела Сандра Леон. Она изогнулась, чтобы встретиться с ней глазами в зеркале заднего вида.

Петра тоже на нее смотрела и прочитала по ее губам самое известное ругательство. Машина становилась все меньше, пока совсем не исчезла.

ГЛАВА 40

Криминалисты оставили наконец Петру в покое. Когда она явилась на работу, первое, что увидела, была маленькая задница Кирстен Кребс. Секретарша примостилась на углу ее стола. Прямо на журнале регистрации. Смяла при этом некоторые бумаги.

С другого конца комнаты Петре сочувственно улыбнулся Барни Флейшер. Уходит ли старик когда-нибудь домой?

Кребс выгнула спину, словно позируя для фотографии в будуаре. Накручивала на палец светлую прядь волос. Что ей здесь понадобилось?

Увидев Петру, улыбнулась. Обнажила пожелтевшие от никотина зубы.

— Капитан Шулкопф ждет вас.

— Когда?

— Сейчас.

Петра уселась за стол. Бедро Кребс находилось от нее в нескольких дюймах.

— Вы слышали, что я сказала?

— Вам удобно, Кирстен?

Кребс сошла со стола, преисполнившись негодования. Потом загадочно улыбнулась. Словно вспомнила какую-то шутку.

Отчего секретарша лично пришла к ней с сообщением от Шулкопфа? Может, у нее особые отношения с капитаном?

Неужели Кребс и Шулкопф… может ли это быть?

А почему бы и нет? У двух мизантропов найдутся темы для общения.