— Да, что я говорила? Я всегда думала, что это сделал Курт. Я не наврежу ему этими словами? Я ведь не обвиняю, просто у меня такое чувство. И живет он неподалеку.

— Нет, Эмили, не навредите.

— Я вам верю.

— Может, поговорим о делах Марты в городе? — спросила Петра.

Пастерн быстро ответила:

— Она любила ходить по магазинам, в которых товары продают со скидкой.

«Так, это пропустим».

— Хорошо… какая, на ваш взгляд, причина, из-за которой Курт убил Марту?

— Значит, вы его подозреваете?

— На данной стадии я знаю мало фактов, чтобы кого-то подозревать. Поэтому, Эмили, так важно, чтобы вы рассказали мне все, что вам известно.

— Я уже рассказала. Эмили слабо улыбнулась.

Петра тоже ей улыбнулась. Попробовала кофе. Ужасный. Сейчас она сделает еще одну попытку подобраться к Пастерн и, если женщина снова будет сопротивляться, позвонит ей на следующий день по телефону.

Эмили распустила волосы и тряхнула головой. Они у нее были уложены в тугой узел, и это придавало ее лицу аскетический вид.

— Так что же с поездками? — напомнила Петра.

— Хорошо, расскажу, раз после стольких лет вы заинтересовались этим делом. Видно, что вам не все равно.

Она снова смочила собачью пасть. Глубоко вдохнула. Склонна к драматизму. Интересно, какую часть ее рассказа можно воспринимать серьезно.

— Хорошо, — повторила Пастерн. — Я уверена в том, что у Марты был роман.

Петра подождала, пока дыхание женщины станет ровным.

— С кем?

— Не знаю. Но все признаки были налицо. Петра нетерпеливо протянула к ней руку.

— Марта стала лучше одеваться, ее походка сделалась пружинистой, сексуальной. На лице заиграл румянец. Она была все еще сдержанной, но под спокойной поверхностью что-то зашевелилось. Сияние. Огонь.

Щеки Эмили запылали.

— Она стала счастливее? — задала Петра наводящий вопрос.

— Это было больше, чем счастье. Она ожила. И произошло это не из-за Курта, можете мне поверить. Курт остался тем, кем и был, — старый скучный Курт.

— Но Марта изменилась.

— Все, кто знал ее, увидели бы перемену. Она перестала сидеть дома. Ездила туда, сюда. На Марту это совершенно не было похоже. Я говорила правду, что она заскучала. Она говорила мне, что жизнь в Долине была слишком медленной. Сама она много лет сидела дома. Была образцовой мамой, занималась коллекционированием — собирала стеклянные фигурки, маленькие японские чайники. Часто посещала блошиные рынки. Затем все это прекратилось, она убрала свои коллекции и начала регулярно ездить в город.

— И в это же время она стала уделять внимание одежде, выглядела сексуально?

— Совершенно верно, — сказала Пастерн. — Вы женщина, вы знаете, что я права.

— Вы говорите интересные вещи, Эмили.

— Возможно, Курт что-то узнал. Может, потому он это и сделал. С его стороны никакой романтической причины не было. После смерти жены Курт так и не женился, и если он и завел связь с другой женщиной, то я об этом не слышала.

— Да разве вы могли услышать? — удивилась Петра. — Он ведь такой скрытный.

— О да, — сказала Пастерн. — Мы живем в семи кварталах друг от друга, и наши дети ходят в одну школу. Можно назвать это одной деревней.

Петра смотрела, как она изящно утирает губы. Драматическая она актриса или нет, Эмили дала ей пищу для размышлений. Петра спросила, не хочет ли она что-то еще добавить, и, когда Пастерн помотала головой, поблагодарила ее, вынула из сумки десять долларов и встала.