|
И хочешь, не хочешь, а признаешься. Особенно, если есть, в чем признаваться. Карий взгляд скакнул в сторону – на стену дома, у которого мы остановились. – Ну так, много? Надеюсь, не все подробности? Виноватая улыбка. – Э… Значит, все. Впрочем, не беда: вьер – женщина умная, и во вред кому либо ценные знания использовать не будет. Вот для выгоды – милое дело! Но пока с меня толку в старых мудрых глазах немного, и можно с чистой совестью передохнуть. – Ладно, аглис с тобой. Все равно дальше вьера твои признания не уйдут. Блондин поспешил кивнуть: – Не уйдут, не беспокойся! А все же… Из за чего? Любопытство многих свело в могилу. Но еще большее количество людей умерли раньше предписанного природой срока по причине полного отсутствия сего замечательно качества в своем характере. Кайрену угрожает исключительно первый вариант развития событий, но решусь ли я посвятить своего жильца в дело с неприятными и по большей части непонятными, а оттого опасными обстоятельствами? Правда, иной раз лучше рубануть правдой, чем оставлять удобренное поле для произрастания домыслов. Но рассказать все не могу. С чего же начать? И на чем остановиться? – Я перешел дорогу Пастушьим подворьям. Кайрен построил светлые брови удивленным домиком. – Как? – Если настаиваешь, расскажу, но прежде… Скажи, сможешь ли ты или вся управа обеспечить мою безопасность? И самое главное, захотите ли вы это сделать? Он молчал долго, больше минуты. Молчал и смотрел на припорошенный речным песком ледок мостовой. А когда карие глаза вновь взглянули на меня, в них отразилось сожаление. И словесного ответа не потребовалось. Да и всю дорогу до ворот мэнора мы провели в молчании, только уверен: думали примерно об одном и том же. Думали, в какую сторону сделать следующий шаг. Я набрался смелости первым: – Помнится, кто то говорил о дружбе? Так вот, не в службу, а в дружбу попрошу: сходи в одно место, проведай человека. – Кого и где? – Гостевой дом на углу Каретной и Пыльной. Второй этаж, третья от лестницы дверь. Там должен находиться человек… Спящий. Очень крепко спящий. Он не болен, не бойся! Просто сильно притомился. Посмотри, как он, ладно? Кайрен подозрительно спросил: – А чего сам не сходишь? – Чего чего… У меня каждый шаг в груди эхом отдается, и скажу прямо: не самое приятное ощущение! К тому же, нужно здесь все наладить. Ты же собираешься попасть в дом? Или нет? – Уговорил. И, это… Ты бы не перетруждался. Лекарь сказал, что рану залатал, но только снаружи, а внутри еще время потребуется. Ювека или две. Если будешь тихо и мирно лежать в постели. – Тихо и мирно? Ску у учно! – Протянул я. – В постели нужно лежать бодро и весело! Блондин ухмыльнулся: – А вот насчет «бодро и весело» получен самый строгий запрет. Разбирайся поскорее со своим контуром и приступай к исполнению лекарских предписаний! Я дотронулся кулаком правой руки до груди, на солдатский манер (вообще то, полагается стукнуть, но пренебрегаю этой частью правил ввиду плачевного телесного состояния): – Как прикажете, heve! – Ловлю на слове! Ладно, пошел. Надеюсь вернувшись, застать тебя в добром здравии, а то если я не мог войти, подозреваю, и выйти никто не мог, а твоя матушка и братья вряд ли обрадовались неожиданному заточению! Ох… И верно. Упустил из виду самое главное. Конечно, не могли. Я проводил Кайрена взглядом и подошел к калитке. Все правильно, контур замкнут. Намертво. Ни войти, ни выйти. Если бы я скончался еще той ночью, линия защиты рассыпалась бы прахом, и обитатели мэнора обрели бы утраченную свободу, даже не заметив временного лишения. Блондин почувствовал тревогу, но лишь в силу пребывания вне Келлоса. |
