|
Ему. Что жизнь хороша, когда не спеша. Два часа за мой счет, ну а дальше уже как вы сами договоритесь. Оставлю вас. Когда Хохол ушёл, Ляля поинтересовалась: — За долги? — Что? — За долги тут живешь? Наручниками не приковывают? — Нет, конечно. Я тут по собственной воле. Даже плачу деньги за постой… — Да? А то я тут была недавно у одного, так он от компьютера отойти не мог, потому что цепью к батарее был прикован. Пришлось на столе всё делать. Проститутка сочувственно осмотрела комнату с плохо оштукатуренными стенами, бетонным полом, мешками с цементом, плитами дсп, банками с краской и клеем, мешками чего-то непонятного и громоздкого. Кровать, одиноко стоящая посреди этого строительного хаоса. — Знаешь, ваащета, не так плохо. — Ну… спасибо. — Я, ваащета, хотела сказать, что у меня дома не так плохо. Ты продлевать будешь? Вопрос поставил Ника в неловкое положение, поскольку наличных денег оставалось совсем мало и вряд ли их хватило бы даже на час общества этой черноволосой красотки. — Э‑э‑э… — Скажи сразу, потому что если у нас вся ночь впереди, то мы сделаем это медленно и красиво, а если продлевать не будешь, то я за эти два часа душу из тебя вытащу. Беспокойство насчёт странного поведения Исин отошло куда-то на второй план, а потом и вовсе растворилось. Ник откашлялся и осторожно произнёс: — Вытаскивай. Глава 16 Как дела? Румыния, лето 2007 года — Как дела? Лекс ненавидел этот вопрос «на воле». Всякий раз, когда видел, как кто-то в аське или в чате скайпа спрашивал у него, как дела, Лекс испытывал желание загнать собеседника в игнор. Просто потому что не любил этот вопрос и не любил отвечать на него — кому бы то ни было. Как дела… Ну и что можно ответить на этот вопрос тому, с кем общался несколько часов назад? Тому, с кем виделся несколько часов назад. Тому, с кем сидели за одним столом почти двадцать минут. Спасибо, хорошо. Так же, как и вчера. И позавчера. И ещё много дней назад. Одинаково хорошо. Или одинаково плохо. Здесь, на этой секретной базе в Румынии, Лекс вместе с остальными уже месяц. Четыре группы, двадцать семь человек, под полным наблюдением, в конкурентной борьбе, в погоне за деньгами и славой. Двадцать четыре парня и три девушки, что не очень вписывается в рамки феминизма, зато отражает действительность в мире программистов. Задача, поставленная Эйзентрегером, казалась интересной, а оказалась невыполнимой. За этот месяц ни одна из групп особо вперёд не продвинулась. Искусственный интеллект мог регистрироваться на форумах, мог поддерживать беседу, но ему не было дано написать даже простенькую программу на бейсике. Поляк был прав. Всё это чушь собачья — научить исин модифицировать «Стакс», то бишь программировать. Как? Какой это к чёрту вообще интеллект? Это собака, тренированная на выполнение команд. Согреть тапочки, принести почту, найти пульт от телека и повилять хвостом — это всё круто, да, но достаточно ли собачьего разума для того, чтобы написать компьютерный вирус? К тому же исины без настройки не работали и постоянно выдавали какие-то ошибки, напоминая о том, что они не люди, а компьютерные программы. Настраивать же исины никто не умел, хотя и пытались. Этот месяц — пустая трата времени. Лекс это понимал, это понимали все в его команде, но все молчали и смотрели, как их счета пополняются долларами, евро и даже юанями. Имитация работы, вот как это называлось. Несколько лет назад Лекс работал в крупной российской IT-корпорации. Там за подобную работу и отсутствие результатов его уже давно ждал бы разнос от начальства. Сравнивая корпоративные методы работы с персоналом, Лекс сделал вывод, что Эйзентрегер либо слишком плохой руководитель, либо слишком хороший. |
