|
- Вы русские! Я тоже русский! Спаси-сохрани! И быстро-быстро закрестился по-православному. - Что-то непохож, - заметил Лёва, пытаясь прикладом разбить цепь. - Я русской веры! Араб, но русский! - А мы евреи, - сказала ему Малке. Лёва махнул рукой - чего уж теперь осторожничать. Приставил к цепи дуло, выстрелил. Цепь разлетелась надвое. - Скорей! - крикнула Малке, хватая русского араба за руку. Услышав про евреев, тот как-то обмяк, попытался уползти под повозку, но Лёва подхватил его с другой стороны, и все втроем добежали до башни. Внутри ждали двое коммунаров - сразу же заложили дверь толстым брусом. Потом все вместе кинулись вверх по лестнице. Бойцы отряда толпились в третьем ярусе и на верхней площадке. Молодец Магеллан! Успел-таки добраться до часового, прежде чем тот понял, что происходит. Дозорный, совсем мальчишка, сидел в углу на корточках, зажав разбитую прикладом голову, но, слава Богу, был жив. Малке показала ему жестом, чтобы убрал руки - нужно перевязать, но черкешенок оскалился на нее по-волчьи. - Двое с винчестерами к бойницам второго этажа, двое - на третий, - скомандовал Магеллан. - Остальным встать между зубцами и выставить стволы наружу. Пусть черкесы видят, что нас много и все вооружены. Никому без приказа не стрелять. Малке высунулась в проем. Аул и его окрестности просматривались просто замечательно. На улицах было пусто. Во дворах тут и там метались женские фигуры, но ни одного мужчины Малке не углядела. - Где же джигиты? - озадаченно спросил Магеллан. - Ничего не понимаю... Тогда освобожденный араб сказал: - Мужчины все ночью скакали. На лошадь сели и скакали. Не вернулись еще. - Ну конечно! - хлопнул себя по лбу Магеллан. - Как я не догадался! Они от нас отправились в Эль-Леджун, сбывать добычу. А что мы нападем, и думать не думали! Вот что такое настоящее еврейское счастье, поняли, маменькины сыночки? - И повернулся к отцепленному. - Ты кто такой? Откуда знаешь русский? - Я араб, но моя невеста еврей, - поклонился тот. - Жениться на ней буду. Может, сам тоже еврей стану. Хорошая вера, мне нравится. - Почему на цепи сидел? - Русскую госпожу вез, из Ерусалим. Богатая госпожа, только немножко сумасшедшая. Черкес напал, сюда забирал. Выкуп хочет. Будет русский консул писать, чтоб десять тысяча франк давал. А за меня хотел тысяча франк, но я сказал, я человек совсем бедный. Тогда на цепь досадил... Хантур отбирал, два арабский конь отбирал. Когда вернется бек, прикажи ему, чтобы всё отдал: и хантур, и конь, и госпожу пускай тоже отдаст. Магеллан смотрел не на араба, а вниз, на долину. Прищурился, процедил вполголоса: - Вон он, твой бек. Сам ему всё и скажешь. Малке тоже посмотрела вниз и увидела длинную вереницу всадников, рысью поднимающихся по дороге. У самого уха грохнуло - это Магеллан выстрелил в воздух: раз, еще раз. Женщины в ауле заголосили громче. Отчего происходят войны Выстрелы и крики не разбудили Пелагию, потому что она не спала. Всю ночь ходила взад-вперед по тесной комнатке с голыми стенами. На подушки, что лежали на полу, так и не прилегла. То молилась, то ругала себя всеми доступными для монахини словами, но облегчения не давало ни первое, ни второе. Как глупо! Всё погубить из-за собственного легкомыслия! Нужно было нанять в русской миссии охранников. Там специально для сопровождения богомольцев, отправляющихся на Тивериадское озеро, в Вифлеем и прочие неспокойные места, имеются православные черногорцы - замечательно устрашающие, с пышными усами, в расшитых серебром куртках, с кривыми саблями и пистолетами за поясом. У черногорцев такая репутация, что ни один разбойник и близко не подойдет. Прав Митрофаний, тысячу раз прав: в его духовной дочери проворства много, а основательности нуль. Сначала делает, потом думает. |
