|
Во-первых, всё нам вернешь. Во-вторых, отнимешь у арабов то, что они украли ночью. В-третьих, заплатишь штраф - двадцать баранов. Тогда мы уйдем. - Отдать баранов? - ощерился Даниэль-бек. - Нет, еврей. Это вы отдадите мне все ваши ружья, и тогда мы вас выпустим. Зачем евреям ружья? Будете платить нам пятьсот франков каждую луну, и никто вас больше не тронет. Про украденную одежду мертвой еврейки я слышал. Скажу шейху Юсуфу, он вернет. Думай, еврей. Мои джигиты под пули лезть не будут. В башне нет воды. Завтра или послезавтра сами выползете, и тогда мы вас убьем. Магеллан помолчал, поиграл желваками. Светлые глаза сузились. - Черкес, твои сакли слеплены из глины и верблюжьего навоза. Пуля прошьет их насквозь. Я прикажу стрелять залпами, и скоро вместо домов здесь будут одни кучи мусора. Красные от крови. Бек тоже помолчал, прежде чем ответить. - Вы не похожи на уляд-элъ-мот. Может, вы ненастоящие евреи? Или те, что приехали сюда раньше вас, ненастоящие? - Мы самые что ни есть настоящие. И таких, как мы, будет становиться все больше и больше. - Тогда нужно вас всех убить. Даже если погибнут наши женщины и дети, - глухо произнес Даниэль-бек. Костяшки пальцев, сжимавших эфес, побелели. - Иначе вы захватите всю эту землю, не оставите здесь ни арабов, ни черкесов. - Ты - бек. Тебе решать. Мужчины смотрели друг на друга тяжелыми, неподвижными взглядами. Пелагия увидела, как кинжал бесшумно выползает из ножен. Рука Магеллана потихоньку забралась в кобуру. - Да что же это такое! - возмущенно вскричала монахиня, ударив ладонью по столу. Враги, совсем забывшие о ее существовании, дернулись и уставились на нее. - Чуть у мужчин какое затруднение, вы сразу "убить"! И первыми, как водится, погибнут женщины и дети! Только дурак вышибает дверь лбом, когда ему не хватает ума повернуть ключ! Умные люди находят голове другое применение! Потом про вас скажут: два дурака не сумели между собой договориться, и из-за этого евреи с черкесами стали резать друг друга по всей Палестине! Отдайте ему то, что украли, - обратилась она к Даниэль-беку. - А вы, господин Магеллан, забудьте про штраф. Зачем вам бараны? Вы их и стричь-то не умеете! Вроде бы ничего после этих слов в комнате не изменилось - бек по-прежнему держался за кинжал, а Магеллан за револьвер, и всё же напряжение неуловимо спало. Мужчины снова смотрели друг другу в глаза, но теперь, пожалуй, не грозно, а вопросительно. - Я где-то вас видел, - проговорил Магеллан, не глядя на Пелагию. - Не помню где, но точно видел... Впрочем, по тону было ясно, что это его сейчас не слишком интересует. И неудивительно. Бек, как человек более зрелый и умудренный опытом, первым сделал полшажка к примирению. Положил обе руки на стол и сказал: - Княгиня правду говорит. Джигит с джигитом всегда договорится. Магеллан тоже оставил кобуру в покое, сложил руки на груди. - Хорошо, забудем про штраф. Но как быть с шейхом? - Юсуф не джигит, он пес. Давно хочу его поучить. Мусульмане не грабят могилы, не раздевают мертвых. Садись, кунаками будем. Черкес сделал приглашающий жест, и Магеллан сел, сомбреро положил на скамейку. - Отправимся прямо сейчас, вместе, - потребовал он. - Рохеле не может лежать голая, в разрытой могиле. Бек кивнул. - Прямо сейчас. Окружим арабскую деревню со всех сторон... - Нет, - перебил его еврей. - Оставим один проход. У Даниэль-бека по-молодому сверкнули глаза. - Да-да! Оставим проход к броду! Пусть бегут туда! Оба склонились над столом, стали чертить по нему пальцами и говорить враз, перебивая друг друга. Антиарабская лига зарождалась прямо на глазах. Полина Андреевна плохо понимала, что происходит, но всё это ей очень не нравилось. Какая-то разрытая могила, украденная одежда... - Погодите! - воскликнула инокиня. - Послушайте меня! Я не знаю, кто такой шейх Юсуф, но если он шейх, то, наверное, человек небедный? - У него пятьсот баранов, - ответил Даниэль-бек, мельком оглянувшись. |
