|
- Если вы меня застрелите, вам живым из замка не выйти, - быстро сказал магнат. Бердичевский взглянул на мокрый палец, поморщился: - Я и не собираюсь никуда идти, на ночь глядя. Первым делом прикончу вас, потому что вы оскорбляете своим существованием Вселенную. Потом ваш Филип, если не хочет получить еще одну пулю, сходит со мной на телеграфный пункт и отстучит депешку господину начальнику полиции. Как, Филя, отстучишь депешку? Лакей кивнул, ответить вслух побоялся. - Ну вот. Там я забаррикадируюсь и подожду полицию. - За убийство графа Чарнокуцкого попадете на каторгу! - После того как полиция обнаружит в подвале вашу секретную коллекцию? Орден мне будет, а не каторга. Ну-ка! Матвей Бенционович прицелился его сиятельству в середину фигуры, потом передумал - навел дуло в лоб. Лицо Чарнокуцкого, и без того белое, сделалось вовсе меловым. Один иссиня-черный ус непостижимым образом поник, второй еще хорохорился. - Чего... чего вы хотите? - пролепетал хозяин замка. - Сейчас у нас будет допрос с пристрастием, - объявил ему Бердичевский. - О, я к вам очень, очень пристрастен! Мне будет невероятно трудно удержаться, чтобы не прострелить вашу гнилую голову. Граф смотрел то на перекошенное лицо статского советника, то на прыгающее в его нетвердой руке дуло. Быстро проговорил: - Я отвечу на все вопросы. Только держите себя в руках. У вас спуск достаточно тугой? Выпейте мозельского, оно успокаивает. Идея показалась Матвею Бенционовичу неплохой. Он приблизился к столу. Не сводя с графа глаз, нашарил какую-то бутылку (мозельское или не мозельское - все равно), жадно отпил из горлышка. Впервые в жизни Бердичевский пил вино прямо из бутылки. Это оказалось гораздо вкусней, чем из стакана. Поистине сегодня у статского советника была ночь удивительных открытий. Он поставил бутылку, вытер мокрые губы - не платком, а прямо рукавом. Хорошо! - Что вас связывает с штабс-ротмистром Рацевичем? - Он мой любовник, - ответил граф без секунды промедления. - То есть был любовник... Я полгода его не видел и никаких сведений не имел - до вашего появления. - Так я вам и поверил! Ведь это вы внесли за него залог! - Ничего подобного. С какой стати? Если я за каждого из своих любовников буду платить по пятнадцати тысяч, всего состояния Чарнокуцких не хватит. - Не вы?! - С прокурора разом слетел кураж. - Не вы?! А... а кто же? Граф пожал плечами. Версия номер три, столь блистательно возникшая на обломках двух предыдущих, рухнула. Время потрачено впустую! Опять получился пшик! - На вас лица нет, - нервно сказал владелец замка. - Выпейте еще вина. Честное слово, я не знаю, кто выкупил Рацевича. Бронек не сказал. Когда до прокурора дошел смысл последней фразы, он спросил: - Значит, вы с ним виделись после его освобождения? - Только один раз. Он держался загадочно, говорил непонятное. Был очень важен. Говорил: "Выкинули Рацевича, как рваный башмак. Ничего, господа, дайте срок". У меня создалось ощущение, что под "господами" он имел в виду своих начальников. - Еще что? Да вспоминайте же, черт бы вас взял! От крика Чарнокуцкий вжал голову в плечи, заморгал. - Сейчас-сейчас. Он очень туманно изъяснялся. Будто бы его навестило в тюрьме какое-то значительное лицо. Это он так сказал: "Значительное лицо, очень значительное". Ну а потом за него внесли деньги. Вот и всё, что я знаю... Не Пелагия Сзади раздался шум. Бердичевский обернулся и увидел, что подстреленный лакей, воспользовавшись тем, что о нем забыли, поднялся и полусогнувшись бежит по направлению к гостиной. - Стой! - ринулся за ним прокурор. - Убью! Филип рухнул ничком, закрыл голову руками. - Кровь вытекает! Моченьки нет! Помираю! И снова донесся стук бегущих ног - теперь уже с другой стороны. |
