|
Чужих за десять верст видно. Тамошний старец мне друг. Сам тебя отвезу - хоть на Ангару, хоть на Уссури, куда пожелаешь. - Нет! - в один голос воскликнули прокурор и монашка. - Вам нельзя, - пояснил Бердичевский. - Слишком заметны. А уже ясно, что они за нами следят, глаз не спускают. Нужно потихоньку, скрытно. Пелагия присовокупила: - Лучше всего одной. - И хорошо бы, конечно, не в монашеском облачении, а переодеться, - предложил Бердичевский, хоть и был уверен, что идею отвергнут. Митрофаний и черница на это переглянулись, ничего не сказали. - Я клятву давала, - нерешительно молвила Пелагия, чем привела Бердичевского в недоумение (о существовании госпожи Лисицыной прокурору известно не было). - По такому случаю от обещания тебя разрешаю. Временно. Доберешься Лисицыной до Сибири, а там переоблачишься. Ну, говори, куда хочешь? - Чем в Сибирь, я бы уж лучше в Палестину, - заявила вдруг сестра. - Всегда мечтала о паломничестве в Святую Землю. Неожиданная мысль мужчинам понравилась. - В самом деле! - вскричал Матвей Бенционович. - За границу всего безопасней. - И познавательно, - кивнул владыка. - Я тоже всю жизнь мечтал, да времени недоставало. А ведь член Палестинского общества. Поезжай, дочка. В скиту тебе томно будет, я твой непоседливый нрав знаю. А там попутешествуешь, новых впечатлений наберешь. Не заметишь, как и время пройдет. Я же отпишу и отцу архимандриту в миссию, и игуменье в Горненский монастырь. Постранствуй в Палестине паломницей, поживи в обители, пока Матвей злодеев ловит. И епископ сразу сел к столу, писать рекомендательные письма - на особой бумаге, с архиерейским вензелем. *** Предосторожности были продуманы до мелочей. Утром Пелагию увезли на карете "скорой помощи" - многие это видели. Прибежавшим в госпиталь ученицам объявили, что начальница совсем плоха и пускать к ней никого не ведено. А ночью монахиня выскользнула через черный ход, и Бердичевский отвез ее за пятнадцать верст от города, на маленькую пристань. Там ожидал катер. На нем конспираторы отплыли еще на пять верст и остановились посреди Реки. Полчаса спустя показался сияющий огнями пароход, который спускался от Заволжска вниз по течению. Катер замигал лампой, и капитан, заранее предупрежденный секретной депешей, остановил машину - тихо, без кричания в рупор и гудков, чтоб не будить спящих пассажиров. Матвей Бенционович помог Пелагии подняться но трапу. Впервые видел ее не монашкой, а дамой - в дорожном платье, в шляпке с вуалью. Все время, от самой больницы, из-за этого наряда сбивался на непозволительные фантазии. Повторял про себя: "Женщина, она просто женщина". В душе прокурора трепетали сумасшедшие надежды. Пелагия же была рассеянна, мысли ее витали где-то далеко. Когда ступили на палубу, у Бердичевского вдруг сжалось сердце. Ему послышался чей-то голос, печально сказавший: "Прощайся. Ты никогда ее больше не увидишь". - Не уезжайте... - понес сбивчивую чушь запаниковавший прокурор. - Я места себе... - И встрепенулся, осененный спасительной, как ему показалось, идеей. - Знаете что, а может все-таки на Ангару? Владыке нельзя, так вас бы я сопроводил. А потом уже возьмусь за расследование. А? Представил, как они будут вдвоем ехать через всю Сибирь. Сглотнул. - Нет, я в Палестину, - все так же рассеянно пробормотала путешественница. И вполголоса, про себя, прибавила. - Только бы успеть. Ведь убьют... Про "успеть" Матвей Бенционович не очень понял, но концовка его отрезвила. И устыдила. Жизнь дорогого существа в опасности. И его долг - не шпацировать с дамой сердца по сибирским просторам, а разыскать злодеев, и как можно скорей. - Клянусь вам, я отыщу бандитов, - тихо сказал статский советник. - Верю, что найдете, - ласково ответила Пелагия, но как-то опять без большой заинтересованности. |
