|
Рассеянно задрал подол и почесал жилистую, поросшую волосами голень - штанов под рубищем не оказалось. Что это вы делаете, люди, и почему плачете, спросил он на иврите, диковинно выговаривая слова. Выходило, что, несмотря на лапти, это все-таки еврей, только странный. Чтобы еврей не знал, о чем плачут у Стены Плача? Наверное, сумасшедший. Закон велит относиться к безумцам с жалостью, и Шмулик вежливо ответил бродяге, но, конечно, не на иврите (священный язык не предназначен для праздной болтовни), а на идиш: - Мы плачем о разрушенном Храме. Рав Шефаревич хоть и взглянул мельком на невежду, но ничего ему не сказал, потому что невместно ему, гаону и, может быть, даже ламед-вовнику, разговаривать черт знает с кем. Я плохо понимаю твой язык, сказал голоногий на своем смехотворном иврите, похожем на клекот птицы. Ты сказал, вы плачете о храме? О том храме, что стоял здесь раньше? И показал на Храмовую гору. Шмулик кивнул, уже жалея, что ввязался в разговор. Бродяга удивился. Что же, говорит, о нем плакать? Камни, они и есть камни. Лучше бы вы плакали, чтоб поскорей пришел Мешиха. Кто такой "Мешиха", Шмулик понял не сразу, а когда догадался, что это перевранное слово "Мешиах", Мессия, то испугался. Тем более что рав перестал шептать молитву и развернулся. К нему подсеменил Берл, который все на свете знает, и шепнул: - Ребе, это русский пророк Мануйла, тот самый... Его уже видели в городе, я вам рассказывал. Лоб Учителя собрался грозными складками, он громко сказал по-русски: - Я - Арон Шефаревич, член раввинского совета города Ерушалаима. А кто таков ты, ведущий пустые разговоры на языке молитвы, которого ты толком не знаешь? Откуда ты пришел и как тебя зовут? Бродяга сказал, что его зовут Эммануилом, а пришел он с горы Хар-Зейтим, где провел ночь в одной из тамошних пещер. По-русски он тоже изъяснялся неважно - про таких говорят "каша во рту". И что это за пещеры на Масличной горе? Не погребальные же? Ну, сейчас рав задаст ему за кощунство! Но Учитель про пещеру выяснять не стал, а вместо этого брезгливо спросил: - Поэтому ты такой грязный в субботний день? Я рыл землю, вот и перемазался, как чушка, беззаботно засмеялся Эммануил. Смешное слово "чушка", правда? - Рыл землю? В субботу? И после этого ты называешь себя евреем? Вокруг собралась целая толпа. Всем хотелось послушать, как великий талмудист, мастер словесных поединков расправится с горе-пророком. Человек, назвавшийся Эммануилом, небрежно махнул рукой. Э, сказал, не человек для субботы, а суббота для человека. - Евреи так не говорят - так говорит христианский бог Иисус, - в сторону, для учеников, заметил рав Шефаревич. - Нет, Эммануил, ты не еврей. Бродяга присел на корточки, положил посох поперек колен и весело посмотрел на Учителя снизу вверх. Ответил он так. Никакого бога Иисуса, мол, не знаю, и я еврей, уж можешь мне поверить. А вот ты, сердитый человек, не еврей. Еврей ведь не тот, кто рожден еврейкой, носит пейсы и не ест свинины, а тот, кто хочет очистить душу. Евреем может стать каждый, кто заключит завет с Господом, и вовсе незачем для этого выдумывать глупые запреты и отрезать маленьким мальчикам кусочек мяса. Бог человеку и без этого поверит. Тут Эммануил зашелся смехом и завершил свою богохульственную речь совершенно безобразным, просто-таки хулиганским образом. Посуди, сказал, сам, о член раввинского совета, зачем Богу, которому принадлежат все сокровища неба и земли, этакое сокровище - кусочек твоей pipiske? Потешное словечко прозвучало так неожиданно, что кое-кто из ешиботников хихикнул, а Шмулик зажмурился, чтобы поскорее изгнать картину, моментально нарисованную чересчур бойким воображением: Господь Бог разглядывает дар рава Шефаревича и решает, что Ему делать с этой малостью - то ли прибрать куда-нибудь, то ли выкинуть. Хихиканье оборвалось. |
