Но золото, что характерно, берегут. Помнят, наверное, что деньги могут обесцениться, а вещи — сделаться бесполезными, золото же всегда остается в цене.

* * *

Ну так Пантера методично лишал этих счастливых людей и золота. А заодно и жизни — так хлопот меньше.

И занимался этим в городе не один Пантера, так что тихая паника постепенно перерастала в громкую. Потенциальные жертвы взывали к властям с криком души «Доколе?!» и призывами прекратить беспредел.

Чиновники, к которым ворованное золото поступало в виде скромных пожертвований от организаторов разбоя, выражали потенциальным и реальным жертвам свое искреннее сочувствие, но помочь ничем не могли. Зато когда пошли разговоры о создании добровольческих отрядов самозащиты, со стороны властей тотчас же послышался окрик: "Вы в своем уме, господа?! На дворе чрезвычайное положение.

Любые отряды, неподконтрольные властям считаются бандами и подлежат уничтожению на месте!" Но на вопрос: «Почему же тогда не уничтожаются на месте настоящие банды?» — никто не мог дать вразумительного ответа.

Те чиновники, до которых взятки в золоте не дошли, и те редкие индивидуумы, которые по своей природной честности взяток не брали, строили свои планы борьбы с беспределом — но похоже, в них взыграли железные гены героических предков. От всех этих планов за версту веяло военным коммунизмом и осадным положением.

Гибрид 18‑го и 41‑го года со всеми прелестями вплоть до расстрелов на месте без суда и следствия. А этого обладатели золота, еще не подвергшиеся ограблению, отнюдь в виду не имели, прекрасно понимая, что они в этом случае пойдут под нож первыми — и уже не от рук бандитов, а на вполне законном основании. Лес рубят — щепки летят.

А пока суд да дело, бывший спецназовец по прозвищу Пантера продолжал врываться в квартиры и, чтобы не терять времени зря, сначала стрелял хозяевам по ногам, после чего учинял допрос с пристрастием:

— Где деньги, золото, ценности?

Если в доме были дети, он приставлял ствол к голове ребенка — и тогда сразу сдавались даже самые стойкие. А с девочек среднего и старшего возраста Пантера срывал одежду и грозился лишить их невинности дулом автомата. Или — под настроение — более подходящим для этой цели орудием. Тут родители тоже отдавали все, и Пантера иногда миловал девочек, убивая их одним выстрелом в голову. А иногда не миловал и все‑таки лишал невинности. Но родителей никогда не оставлял наедине с их горем. Убивал всех и всегда.

Пантера любил хвастаться, что прошел пять войн — и даже друзья подозревали, что где‑то там, на войне, он здорово повредился рассудком. Говорят, это никого не минует, но не у всех проявляется в такой острой форме.

Пантера любил убивать и ничего не боялся. Даже собственной смерти.

— Я никогда не умру, — говаривал он, и друзья расценивали это, как еще одно доказательство его безумия.

А когда Пантеру все‑таки спрашивали, с чего он взял, что бессмертен, бывший спецназовец объяснял это просто:

— Еще не родился человек, который сможет меня убить.

И никто не решался намекнуть ему, что люди умирают не только от чужой руки.

24

Жанна Аржанова вторично нарушила закон наутро после своего освобождения из‑под ареста, когда все мучились будунами, а она не мучилась, ибо накануне почти не пила. Ей составили компанию отдельные экологи и сторонники здорового образа жизни — и им было хорошо.

И Жанне в свежую голову стукнула одна интересная мысль. Зачем возвращаться в душный город, где нечего есть и пить, когда за городом такая благодать — жратва на халяву, вода из родников и веселье круглые сутки.