Клешнин открыл рот. Булыга посмотрел на него и сказал:

— Сейчас ты меня спросишь, что будем делать?

Капитан утвердительно кивнул.

— Так вот отвечаю: я не энциклопед! И все вопросы типа: что делать? кто виноват? и есть ли жизнь на Марсе? — не в моей компетенции!

— Ну а все таки, что? — нашел в себе силы задать вопрос Клешнин.

— Как ты думаешь, что делает морпех встретив водную преграду? То есть по сути дела родную стихию?

— Я не морпех, и абсолютно ничего не думаю по этому поводу.

— Вот, а надо думать! А морпех от радости визжит, как поросенок, и с размаху бросается на водную преграду, героически преодолевая её и наплевав на все условности, как то: отсутствие купального костюма, махрового полотенца и фена для волос!

— Фен для волос? — Клешнин окончательно запутался.

— Слушай, ведь у тебя задача была — вывести нас на этот дом на перекрестке, а ты, смотрю, вообще не рубишь куда ехать.

— Да я туда с колонной прорывался и обратно, механ как к корме чьей-то прилепился, так и ехали. Обратно я за наводчика сидел — вообще ни хрена не рассмотрел. Да и когда связывались со старшим оперативной группы от мотострелков, он нам сказал, что поставит «маяка», но чего-то нету никаких маяков.

Булыга покачал головой и стукнул по каске связиста. Связист Паша быстро подал тангенту и наушники. Тот самый старший оперативной группы был на связи. Булыга переговорил немного, о чем-то договорились. Подошёл за получением задачи командир взвода Вова Степной. Выслушав замполита, он кивнул и пошел к своим. Через несколько минут нештатные саперы с подгруппой прикрытия выдвинулись в сторону реки. Механики, получившие задачу, носились ползком под транспортерами в кромешной грязи.

Связист согласно программы связи вышел на обязательный двухсторонний сеанс со штабом в аэропорту, что-то надиктовывал тамошнему радисту. Булыга напрочь отказался разговаривать с командованием. Вскоре также удалось каким-то чудом связаться с батальоном.

«Барину» (позывной командира батальона), доложили, что всё нормально, причем Булыга произнес фразу, которая заставила немало попереживать Клешнина.

— Я «Малыш», к высадке на плав готов!

Кошкин вылез из десанта БТРа, держа в руках несколько старых спасательных танковых жилетов грязно-зеленого цвета и красивый целлофановый пакет. Жилеты он кинул на броню, а из пакета достал старый Военно-Морской флаг СССР и любовно приладил его на антенну БТРа. Булыга в приказном порядке одел один жилет на Клешнина, за другими прибежало два матроса из нештатных саперов взвода лейтенанта Степного.

В течении часа два матроса, одетые только в штатные черные трусы и вязанные черные шапочки, открывали купальный сезон, прикрываемые с берега огневой подгруппой. Съезд в воду был вполне приемлемый, мин и других инженерных заграждений не обнаружилось.

Глубина не большая, однако выезд на правый берег был не столь хорош, как съезд. Кучи какого-то непонятного мусора и крутой склон. Фалы, страхующие матросов, немного потравили и моряки спустились ниже по течению и, наконец, обнаружили более-менее нормальный выезд. Осторожно подплыли и на карачках выбрались на берег. Прикрывающая подгруппа забеспокоилась и задергала фал. Один из моряков знаками показал, что все нормально и попросил отпустить еще. Потихоньку вышли и осмотрелись. Невдалеке виднелась какая-то улица, застроенная серыми пятиэтажными домами. За дальними домами слышалась стрельба из чего-то крупнокалиберного. В нескольких местах клубились дымы пожаров. Присутствие Федеральных Сил ощущалось в виде человек десяти бойцов непонятного рода и вида войск, трех МТ-ЛБ (транспортер легко бронированный) и одного БРДМа. Бойцы, одетые в «песочку», в скособоченных бронежилетах и шапках-ушанках, очумело пялились на вылезших из воды матросов.