— Ясно всё. Не стреляет потому, что, скорее всего, нет затвора. Они танки с 173 ОУЦа когда прихватизировали, ну и каждый себе нахапал всё, что мог, я видел пару ихних коробочек — ходовка и база нормальная, а пушки швах, без затворов… Ага, ну да, да. Всё, до связи.

Степной вопросительно взглянул на танкиста.

— Твой командир. Интересуется, почему чеховский танк не стреляет. И я, по-моему, понял, почему меня в живых держали, тьфу мля, хер дождались бы, ублюдки!

Осторожно, по одному, прикрывая друг друга перебрались в подвал. Лейтенанта-танкиста уже пришлось тащить на руках, хотя он и бодрился, но силы очень быстро покинули его.

Дощатая дверь закрывала выход из подвала, за ней было тихо и только где-то вдалеке слышались звуки боя, трескотня автоматоматов и уханье гранатных разрывов. Дверь вынесли мощным слаженным ударом, выставили наружу стволы. Тихо. Где-то наверху слышна гортанная речь и крики, а тут тихо. Бочком вдоль стен, поддерживая танкиста и страхуя друг друга, стали продвигаться вглубь. Благодаря указаниям полуживого проводника вышли к узкому коридорчику.

— Там, — показал рукой танкист, — в конце этого коридора дверь железная, возле нее дух всегда сидит, часовой, меняется хер пойми как.

— Весело однако, — сказал Степной, — они того и гляди могут нагрянуть и будем мы тут как мышки в мышеловке, где тут выход на первый этаж?

— Туда, дальше по проходу, лесенка будет, и там есть еще пару дырок в потолке, чтобы с первого этажа прыгать прямо сюда…

— Занятно, реальная мышеловка... Двое — разведать выход на лестницу, наверх не соваться, только посмотреть что там. Остальные — здесь на фишке, ну а я ненадолго. Как свистну — ко мне. Всё.

Вова отдал свой автомат матросу, достал из разгрузки свой недавно раздобытый «свинокол», представлявший из себя обыкновенный стальной остро заточенный пруток с куском резинового шланга на месте ручки. Хмыкнул и, подпрыгнув на месте, как на стометровке сорвался с места в темноту прохода.

Леча Арсанов, сидевший на посту возле железной двери где-то там внутри подвала, откровенно радовался. На верхних этажах шёл бой. Братья мюриды попытались прийти на помощь и вытащить их джамаат из этого проклятого дома. Полевые командиры — амиры — сами что-то между собой решали и договаривались. Лече на это было плевать, главное — он сейчас не там, где свистят пули, а в «рай под тенью сабель» можно и не спешить. Пленные русские солдатики сидят тихо и ждут своей участи, словно бараны… Хотя, если подумать, какой к чертям рай и гурии у ворот сада на небесах?

В Москве у старшего брата бизнес, хватило мозгов и денег откупится, что бы не ехать сюда. Младший Арсанов сглупил: надо было уйти с беженцами к Назрани и оттуда уже добраться к брату… Дальше Арсанов ничего подумать не смог.

Из темноты со скоростью резвого скакуна выбежал непонятный человек. Скорее всего, даже военный. Скорее всего, даже русский. В один прыжок прыгнул к молодому боевику, взмахнул правой рукой. Пруток проломил висок и вошел в мозг. Леча даже ничего не почувствовал. Тело его не рухнуло, так как лейтенант Степной, придерживая пруток, прочно засевший в голове, словно куклу опустил боевика на плиты пола. Перевернул тело, наступил на голову, выдернул засевший пруток и тщательно его вытер об мёртвое тело.

— Ух, каков я молодец, — похвалил Степной сам себя и негромко свистнул.

Матросы, ходившие на разведку выхода на первый этаж, доложили, что наверху бой еще продолжается, но, судя по автоматным очередям, скорее всего, близок к завершению.