Подняв взгляд, Джек уловил голодный блеск в глазах Атоора. Он уже прикидывал, какую премию получит как «охотник за головами».

– Надо вписывать ваше подлинное имя?

– Теперь мое подлинное имя – Атоор. Когда вы достигаете Пятой Ступени, то узнаете имя вашего кселтона и можете выбирать – пользоваться им или нет. – В голосе его звучала неприкрытая гордость. – Я свой выбор сделал и пользуюсь им.

Джек вспомнил, как Мария Роселли рассказывала, что теперь ее Джонни предпочитает именоваться Ороонтом. Должно быть, и он достиг Пятой Ступени.

Он посмотрел на Атоора, не в силах противостоять искушению.

– Не могу дождаться, пока и я достигну Пятой Ступени. И назову своего кселтона Пазузу.

Атоор. хотя и продолжал улыбаться, был явно шокирован.

– Вы не можете сами называть своего кселтона. У него есть собственное имя.

Джек пожал плечами:

– Ну и пусть. А я дам ему другое имя.

– Это... это невозможно. – У Атоора был такой вид, словно он с огромным трудом сохраняет улыбку. – Ваш кселтон – это не домашнее животное. У него есть имя, которое он носит миллионы лет, с начала времен. И вы не можете вот так взять и переменить его.

– Нет? – Джек состроил огорченное выражение. – А мне в самом деле нравится имя Пазузу. – Тут он просиял. – А может, его настоящее имя и есть Пазузу!

– Весьма сомнительно. Как оно произносится?

Джек произнес его по буквам.

Атоор покачал головой:

– Все имена кселтонов имеют двойное "о".

– Ну, может, мы как‑то договоримся, чтобы у него вместо "у" было двойное "о". Понимаете? Па‑зоо‑зоо? – Он посмотрел на Атоора. Тот продолжал улыбаться, но теперь несколько натужно. – Или, наверно, не стоит.

Джек попросил Атоора произнести его имя по буквам и вписал его в соответствующую графу. Бланк у него выдернули из‑под рук и заменили другим.

– А это простое соглашение о неразглашении.

– Почему... чего именно?

– У церкви есть враги. В данный момент вы представляете для нас неизвестную величину, и мы должны просить вас дать согласие не разглашать ничего из того, что вы здесь увидите, услышите или усвоите. При всех ваших благих намерениях ваши слова могут быть искажены и пущены в ход против вас.

Джек не мог не спросить:

– Кого вы боитесь?

Атоор помрачнел.

– Как и любое движение, которое старается трудиться на пользу человечества, дорментализм имеет во внешнем мире отчаянных врагов. Врагов, которые из своих эгоистических соображений стараются не допустить совершенствования человечества, не позволить полного раскрытия его потенциала. Мужчины и жен‑шины, которые достигли Полного Слияния, ни перед кем не склоняют голову. Это пугает угнетателей мира.

Хорошая речь, подумал Джек, подписывая это соглашение.

Джек Фарелл не проронит ни слова.

Он позволил себя уговорить на пожертвование церкви пятисот долларов и еще пятьсот уплатил авансом за первые пять уроков Пробуждения. Атоор несколько смутился, когда Джек вытащил рулончик банкнотов.

– Мы предпочитаем чек или кредитную карточку.

Еще бы, подумал Джек.

– А вот я в них не верю.

Атоор моргнул:

– Но мы не привыкли принимать наличные или давать сдачи...

– Наличными – или вообще ничего, – сказал Джек, посылая через стол одну из тысячедолларовых купюр Роселли. – Уверен, вы найдете способ как‑то справиться с этими трудностями. Обойдемся без всякой сдачи. Мне нужна только расписка.

Атоор кивнул и взял банкнот. Порывшись в ящике стола, он нашел книжку с бланками расписок.