- Но вы ведь сказали на допросе, что это бог покарал Гуго Парчеллинга? - задал вопрос Триллинг.

- Да, а меня он выбрал своим орудием, - с непоколебимой уверенностью ответил Револьс.

- Все это вы должны повторить перед присяжными, - строго сказал Триллинг. - Бог требует, чтобы мы всегда говорили правду, и только правду, - добавил он, молитвенно сложив руки и устремляя взгляд в потолок.

- Я знаю, - прошептал Катиль.

- А теперь можете идти. С вами будут теперь обращаться хорошо. Можете требовать все, что вам понадобится.

- Благодарю вас.

- Отведите, - сказал Триллинг, строго глядя на вошедшего конвойного.

Едва захлопнулась дверь, он повернул верньер срочного вызова. Перед Триллингом на вспыхнувшем экране показалось лицо начальника тайной полиции.

- Следствие закончено, - сказал Триллинг. - Дело можете закруглять. Во всяком случае, для меня все ясно, - многозначительно подчеркнул Большой Хозяин. - Организатором покушения на Парчеллинга является Катиль Револьс. Это опасный преступник. Он разработал какой-то дьявольский усилитель биотоков мозга.

- Револьс сознался в этом?

- Пока нет, но уверен, что сознается. Во всяком случае, с судом и приговором не надо медлить. Вы поняли меня?

- Понял, шеф.

Триллинг повернул ручку. Экран медленно погас. Эта картина гаснущего экрана всегда вызывала в памяти Триллинга кинокадры, переданные по телевидению на Землю космической экспедицией Южного Креста. Там показывалось пульсирующее солнце: оно медленно наливалось светом, затем ослепительно вспыхивало изумрудным огнем, после чего угасало - лишь для того, чтобы через несколько минут снова начать все сызнова… «Улететь бы куда-нибудь за Плутон, - мечтательно подумал Триллинг, - подальше от нечистых замыслов и человеческих страстей». Наедине, без свидетелей, Триллинг иногда разрешал себе немного посентиментальничать.

Ему припомнился утренний разговор с Парчеллингом. Гуго выглядел вполне здоровым, но признался по секрету, что временами чувствует приступы непонятной слабости. А кроме того, испытывает постоянный страх перед грозным облаком, поразившим его. Из-за этого страха он боится выйти из дома. Между тем ему настоятельно необходимо быть на бирже: там сейчас решается судьба компании. «Уж ты там последи, пожалуйства, Джон, чтобы все было в порядке», - попросил его Парчеллинг на прощанье. Триллинг заверил его, что побеспокоится обо всем. «Уж я побеспокоюсь, голубчик», - подумал он теперь, скупо улыбнувшись.

* * *

Дом Гуго Парчеллинга сиял, сверху донизу облитый неоновым пламенем иллюминации. Разноцветные стрелы мигали, перекрещивались, гасли и вспыхивали вновь. Парчеллинг давал грандиозный бал в честь своего выздоровления. Колоссальный многоэтажный гараж, построенный в форме винтовой лестницы, был битком набит «бьюиками», «мерседесами» и «ролс-ройсами», а машины все прибывали. Полисмены, улыбаясь, встречали приезжающих и отводили их на боковые улицы, где можно было еще поставить машину.

Неслышно подкатил ярко-алый двухэтажный лимузин. Полисмен подскочил, отворил дверцу, и на асфальт ступил сияющий Джон Триллинг. В левой руке он держал внушительный пакет, перевязанный лентой, в правой - букет оранжерейных мимоз.

Щедро одарив чаевыми швейцара, Триллинг поднялся по парадной лестнице, устланной восточным ковром. Наверху его встретил радостный хозяин.

- Рад видеть тебя в добром здравии, Гуго, - сказал Триллинг. - Вот, это тебе. - Он торжественно протянул Парчеллингу пакет и мимозы.

Поставив цветы в вазу, Парчеллинг развернул сверток. Это был макет средневекового замка, сплошь усыпанный драгоценными камнями.

- Восхитительно, - сказал Парчеллинг, любуясь подарком. Но… не слишком ли дорого?

- Пустяки, - скромно сказал Триллинг.