- Вы закончили дело Револьса? - спросил Триллинг тихим голосом, не предвещавшим ничего хорошего.

- Поверьте, босс, я сделал все…

- Почему же до сих пор нет обвинительного заключения?

- Но ведь у нас нет пока вещественных доказательств преступления…

- Револьс во всем сознался, его признание запротоколировано, чего ж вам еще?

- Это так, босс. Но, как вам хорошо известно, законодательство требует, чтобы в подобных случаях преступление было доказано документально. А кроме того, медицинская комиссия установила, что в психике Револьса имеются отклонения от нормы. И судить этого человека…

- Медицинскую комиссию я беру на себя, - нетерпеливо перебил Триллинг. - А вы должны разыскать эту чертову машину, с помощью которой этот Револьс усиливал биотоки, или как их там.

- Очень может быть, - осторожно сказал начальник полиции, что такой машины вообще не существует в природе.

- Так сделайте ее, - вспылил наконец Триллинг. - Неужели мне больше нечего делать, как только учить вас уму-разуму! Вы поняли меня?

- Да, - ответил начальник полиции после короткой паузы.

- Очень рад за вас. Доложите через двадцать четыре часа результаты. Все.

«Как бы Мэрилин не заварила кашу, - размышлял Триллинг. - От этой взбалмошной женщины всего можно ожидать. То она водится с левыми элементами, то бросает все и едет куда-нибудь на Амазонку, то выкидывает еще какое-нибудь коленце. А вдруг ей взбредет в голову развернуть кампанию в защиту Катиля Револьса? Знакомых газетчиков у нее пруд пруди. Правда, владельцы газет прислушиваются к мнению Джона Триллинга, но ведь за всеми газетами не уследишь!» И одна капля дегтя сможет испортить бочку меда, меда, в предвкушении которого у Триллинга уже теперь текли слюнки.

«Как там мой подопечный?» - подумал Триллинг, поворачивая ручку настройки. Перед ним на экране возникла большая комната с розовыми стенами и белоснежным полом. В комнате было пусто, если не считать узкой никелированной койки да ночного столика, уставленного лекарствами. На койке сидел, понурив голову, худой старик. Он поднял голову, и глаза его заблестели радостью.

- Здравствуй, Джон, - сказал старик, - спасибо, что не забываешь меня.

- Как самочувствие, Гуго? - участливо спросил Триллинг, внимательно вглядываясь в усталое лицо и синие мешки под глазами друга.

- Неважно, - махнул рукой Гуго. - Моторчик начинает портиться, - указал он на сердце. - А главное, я совсем потерял сон. Все боюсь, что во сне меня настигнет это проклятое облако.

- Ну, сам посуди, ты же только изводишь себя понапрасну. Если даже твое облако и существует в природе, то как оно может проникнуть в твою палату? Окна у тебя все время наглухо задраены, а в рамы вставлены бронированные стекла. Даже посетителей ты боишься принимать.

- Умом я все это понимаю, но все-таки ничего не могу с собой поделать, - голос Парчеллинга был тускл и безжизнен. - Ты уж, пожалуйста, Джон, последи за биржевыми делами моими…

- Послежу, послежу, не беспокойся. А ты поскорей выздоравливай. До завтра!

- До завтра.

* * *

- Как дела, Револьс?

- Благодарю, сэр.

- Теперь у вас нет оснований жаловаться?

- Нет.

- С вами обращаются вежливо?

- Да.

- Питание, книги?

- Благодарю вас, сэр, мне ни в чем не отказывают.

- Присядьте, Револьс, - пригласил Триллинг.

В продолжение разговора лицо Катиля оставалось безучастным. Казалось, какая-то тайная мысль не давала ему покоя. Триллинг уже привык к мраморной бледности своего узника, к его внезапным переходам от состояния глубокой депрессии к болезненному возбуждению.