А может, лучше подождать? Подождать «с ножом в руках»? А что скажет терапевт?

Сердце стучало глухо, тихо. Терапевт был тих и неуверен:

— Если можете ждать, ждите.

Главный хирург:

— Попробуйте лечить так. Лучше не будет — с богом. Следи внимательно. Пузырь если лопнет, потеряем ее наверняка. Не тяни долго. Не будет лучше — делай.

Главный терапевт:

— На электрокардиограмме инфаркта нет. Но кто его знает! Постарайтесь сегодня быть консервативными, не оперировать. Ну а нет...

Лед на живот. Жидкости под кожу, в вену. Пенициллин. Стрептомицин. Сердечные. Атропин. Кислород. Каждые два часа анализ крови. Каждый час — ощупывание — пузырь оставался большим.

Но больная спокойнее. Боли, кажется, меньше. А может быть?.. Больные с желчными пузырями все толстые. Крепостью вздымается живот над кроватью. Подступись! А сердце? Сердца не видно. Что же делать? Нет родственников. Не приходят. Больная спокойнее. Пузырь растет. Может, там уже гангрена, потому и болит меньше? Кабы речь шла обо мне, я бы решился на операцию. А вот поди-ка за нее реши! За другого тяжелее. Что же делать? Как быть? Голова лопается.

Состояние прежнее. Дальнейшего улучшения нет. Больная лежит. Пузырь растет. Больная у нас уже двадцать часов.

Пришел сын.

— Знаете ли... матушку вашу, по-видимому, придется оперировать. Сердце не очень... Пытаемся обойтись без операции. Но похоже... придется решиться.

Сын круглый, полный, лицо добродушное. Улыбается добро, а при этом и без того маленькие глазки выглядывают как бы из щелки копилки.

— Нет, оперировать ее нельзя. Сердце не выдержит.

— Может, выдержит. Будем следить. Подождем еще. Неизвестно, что придется ставить на первое место в этой ситуации: сердце — будем ждать, пузырь — придется оперировать. Короче говоря, оперировать будем только при ухудшении. Только в крайнем случае.

— Нет. Оперировать ее нельзя все равно. Сердце не выдержит.

— Вам ведь это трудно решать так категорически. Вы же в этом мало понимаете. Мы врачи, но хирурги, поэтому тоже сами не решаемся — недостаточно компетентны. Терапевтов зовем на помощь, на совет.

Что же делать? Ничего себе настрой. А если все-таки не будет выхода? Если пузырь лопнет — она ведь от болей изойдет. Сама попросит. А еще умрет. Этот толстяк-добряк пропишет нам ижицу: «Я же говорил!» Поди объясни.

Пока оперировать других будем. Ясных и понятных.

Мыться!

После операции все опять собрались у больной. Живот стал хуже. Появились признаки воспаления брюшины — перитонит.

Надо оперировать!

Снова электрокардиограмма — инфаркта нет. Терапевты решили: боли в сердце рефлекторные, от пузыря. Сердце выдержит. Более того, после операции боли в сердце должны пройти. Надо оперировать!

Но ведь все может быть. Может и умереть. Можно и палец разрезать и умереть. Один хирург в операционной показывал студентам, где будет произведен разрез. Провел ногтем по животу — больной и умер.

Надо оперировать. Больше ждать нельзя!

Больная лежит уже не так спокойно. Стонет. Живот напряжен. И пузырь... пузырь остается большим. Но, еще цел.

— Все-таки придется вас оперировать. Дальше ждать нельзя.

— Еще немножечко бы обождать, а?

— Так ведь тридцать шесть часов ждали! Думали, обойдется. Живот стал хуже. Два раза кардиограмму делали. Сердце хорошее. Сердце выдержит. За сердце можете не волноваться.

— Боюсь я.

— Это понятно, что боитесь. Скажи мне — оперироваться, я тоже буду бояться. Это свойственно человеку — бояться, когда его резать собираются.