— Точно. Это суши, приготовленные неопытным поваром из рыбы-собаки, отловленной в период репродуктивного цикла.

— Потрясающе! — восхитился Джек.

Теперь, когда ему удалось расшевелить Крэга, надо было двигаться дальше. Исследования Крэга, какими бы интересными ни казались, были для него слишком далекими.

— Если твоему адвокату удастся внушить присяжным, что твоя пациентка была невротиком, коллегия проголосует не в пользу истца.

Несколько секунд Крэг смотрел на Джека пустым взглядом. Смена темы разговора оказалась для него настолько неожиданной, что его мозг не смог сразу переключиться. Во всяком случае, так показалось Джеку.

— Да, любопытно, что это сказал ты, потому что я уже говорил об этом же Рэндольфу Бингему.

— Видишь? Мы думаем в одном направлении, а это значит, что оно соответствует истине. И что же ответил адвокат?

— Ничего особенного, насколько я припоминаю.

— Думаю, что тебе следует снова поднять этот вопрос, — сказал Джек. — И поскольку мы вспомнили об усопшей, я хочу сказать, что не обнаружил результатов вскрытия. Видимо, аутопсия не проводилась, не так ли?

— К сожалению, так, — ответил Крэг. — Диагноз был подтвержден показаниями маркера. — Он пожал плечами. — Никто не ожидал, что последует иск. Если бы для этого имелись хотя бы малейшие основания, патологоанатомы настояли бы на вскрытии, да и я потребовал бы.

— Я нашел еще один любопытный документ, — сказал Джек. — Медицинская сестра приемного покоя Джорджина О’Киф записала, что у пациентки — центральный цианоз. Я обратил на это внимание, потому что в своем письменном показании она о центральном цианозе не упоминает. Я дважды это проверил. Этот момент показался для меня важным — ты ведь в своих предварительных показаниях говоришь, насколько был потрясен, когда увидел у пациентки сильнейший цианоз. В этом, насколько я понимаю, заключалось главное противоречие между тобой и мистером Стэнхоупом.

— Да, мы с ним в этом разошлись, — воинственно произнес Крэг, и его лицо снова потускнело. — Мистер Стэнхоуп сказал по телефону: «Она выглядит какой-то синюшной». А я, приехав, увидел, что у нее сильнейший цианоз.

— Ты, как и медсестра О’Киф, считаешь, что это был центральный цианоз?

— Центральный… периферийный… Какое отношение это имеет к нашему делу? Сердце недостаточно быстро перекачивало кровь через легкие, и в кровеносной системе было слишком много дезоксигемоглобина. Именно это, как правило, вызывает цианоз.

— Суть проблемы — в масштабе цианоза. Я согласен: сильный цианоз говорит о том, что через легкие проходит слишком мало крови или в них поступает недостаточно воздуха. Периферийный цианоз означал бы, что кровь не поступает лишь в конечности. И он бы не бросился сразу в глаза.

— Куда ты гнешь? — угрюмо спросил Крэг.

— Если честно, то не знаю. Как патологоанатом я должен рассматривать все возможные варианты. Кстати, в каких отношениях Пейшенс находилась с мужем?

— В несколько странных, как мне представляется. Во всяком случае, публично они особой нежности друг к другу не демонстрировали. Не думаю, что они были близки, потому что он постоянно сочувствовал мне из-за ее истерик.

— Понимаешь, мы, патологоанатомы, подозрительны по <style name="0pt">своей </style>природе. Когда, проводя аутопсию, я фиксирую цианоз, то ищу следы удушья, чтобы сразу исключить убийство.

— Чушь! — выпалил Крэг. — Побойся Бога, здесь и не пахнет убийством!

— Я и не утверждаю, что оно имело место.