Голос Алессандро вырывался как из жерла вулкана:

- Я не намерен больше подчиняться приказам этой женщины.

- Не будь таким дураком, - сказал я.

Он поднял на меня глаза. Намокшие под дождем черные волосы облепили голову мелкими завитками. С этим своим надменным носом и отведенной назад головой, четко очерченной слипшимися кудрями, он напоминал сейчас ожившую римскую статую.

- Не говорите со мной так. Никто со мной так не разговаривает.

Клауд Куку-ленд терпеливо стоял, насторожив уши, и наблюдал за чайками, летающими над Пустошью.

- Ты находишься здесь по собственной воле, - сказал я. - Никто не просил тебя приезжать, никто не остановит, если ты уйдешь. Но пока ты здесь, ты будешь выполнять то, что велит мисс Крейг, и будешь делать то, что говорю я, причем беспрекословно. Ясно?

Такое надругательство заставило его еще крепче стоять на своем:

- Мой отец не позволит вам так обращаться со мной.

- Ах, твой отец, - бросил я холодно, - твой отец может подпрыгнуть от радости, что его сыночку нужно прятаться за его юбки.

- Вы пожалеете, - пригрозил он, доведенный до бешенства.

Я пожал плечами:

- Твой отец сказал только, что я должен давать тебе хороших лошадей для скачек. Но никаких намеков на то, что я обязан поклоняться капризному оловянному идолу.

- Я расскажу ему…

- Говори, что хочешь. Но чем чаще ты будешь бегать к нему, тем хуже я буду думать о тебе.

- Мне наплевать, что вы обо мне думаете, - заявил он темпераментно.

- Ты лжец. - Я констатировал факт, и он выдал мне долгий неподвижный взгляд, крепко сжал губы и резко отвернулся. Потом отвел Лаки на десять шагов в сторону, остановился и стал наблюдать за тренировкой, которой руководила Этти.

Он был как струна, и весь вид его тонкой фигуры говорил о раненой гордости и клокочущем негодовании. Я призадумался: не посчитает ли его отец, что я и правда зашел слишком далеко. И если да, то что он предпримет?

Выбросив из головы все передряги последних дней, я попытался оценить способности двухлеток. Как бы ни издевались надо мной по поводу того, что я решился занять место отца, а детские-то навыки возвращаются даже и через девятнадцать лет так же естественно, как умение ездить на велосипеде. Разве мог одинокий ребенок вырасти в скаковых конюшнях, не познав всех тонкостей дела - от уборки навоза до высшего класса верховой езды? Вне дома моей компанией были лошади, а в комнате - мебель, и я счел, что если мне удалось создать бизнес из ничего, из мертвого дерева, то я смогу управиться с налаженным ходом дела, основанном на силе живых мышц. Но только в том случае, напомнил я себе, если удастся избавиться от Алессандро.

Этти вернулась после тренировки и снова поменяла лошадей.

- Помоги мне, - бодро сказала она Алессандро, так как Лаки Линдсей, подобно большинству молодых породистых лошадей, не любил, чтобы наездник на него карабкался.

«Представление окончено», - мелькнула мысль. Алессандро выпрямился в полный рост, став таким образом выше Этти на целых два дюйма, и метнул в нее огненный взгляд с целью испепелить ее на месте. Но Этти даже не заметила.

- Давай же, - нетерпеливо сказала она и отвела назад согнутую в колене ногу.

Алессандро бросил на меня отчаянный взгляд, глубоко вздохнул, перекинул через руку поводья Индиго и подставил обе руки под коленку Этти. Он помог ей вскочить в седло, причем сделал это вполне грамотно, хотя я не удивился бы, узнав, что это первый случай в его жизни.

Я удержался от смеха и язвительного замечания, вообще сделал вид, что ничего особенного не произошло. Алессандро молча проглотил свое поражение. Но не следовало надеяться, что дальше все пойдет как по маслу.

Мы поехали обратно через город и вернулись в манеж, я передал свою лошадь Джоку и направился в контору, к Маргарет. Она на полную мощь включила свой грибовидный обогреватель, но я все равно усомнился, что успею обсохнуть ко времени второй проездки.