Его взгляд скользнул с моего лица на бугор, образованный ключичными кольцами, и на руку в повязке под тонким свитером.

- Не могу, - сказал он.

Я слегка улыбнулся:

- Он и сам скоро все выяснит.

Алессандро вздрогнул.

- Вы не понимаете. Я видел… - Его голос замер, и он снова посмотрел на меня, как бы впервые осознав происходящее. - Я видел людей, которых он истязал. После этого я видел страх на их лицах. И позор. А я только думал… какой он умный… знает как заставить людей подчиняться. Я видел, что все вокруг боятся… и считал его необыкновенным человеком… - Он судорожно хватал воздух. - Я не хочу, чтобы он сделал вас похожим на тех, других.

- У него не выйдет, - сказал я с большей уверенностью, чем чувствовал.

- Но он просто не даст Томми скакать на Архангеле, и с этим ничего не поделаешь. Я знаю его. Я знаю, что он не допустит. Он всегда делает то, что говорит. Вы не знаете, каким он может быть… Вы должны поверить мне. Вы должны.

- Сделаю все, что в моих силах, - сухо ответил я, и Алессандро крутанулся на месте в досаде.

- Нейл, - сказал он, впервые называя меня по имени, - я боюсь за вас.

- Тогда нас уже двое, - сказал я легкомысленно, но это его нисколько не развеселило. Я посмотрел на него с состраданием. - Не воспринимай все это так тяжело, мальчик.

- Но вы же… как вы не понимаете!

- Я прекрасно все понимаю, - возразил я.

- Но вас это не волнует?

- О, еще как волнует, - ответил я искренне. - Я не сошел с ума и не жажду еще одной сокрушительной встречи с твоим отцом. Но еще меньше я настроен ползать перед ним на коленях и лизать его башмаки. Итак, Томми поскачет на Архангеле, а мы скрестим пальцы для удачи.

Алессандро резко дернул головой, чуть ли не на грани отчаяния.

- Я знаю его, - твердил он. - Я же знаю его…

- На следующей неделе у тебя Бат, - сказал я, - ты можешь скакать на Пулитцере в скачке учеников, а еще на Клип Клопе в Честере.

По выражению его лица было ясно, что он сомневается, доживем ли мы до следующей недели.

- У тебя были когда-нибудь братья или сестры? - спросил я неожиданно.

Алессандро озадачил этот ни с чем не связанный вопрос.

- Нет… Моя мать родила еще двоих детей после меня, но они оба родились мертвыми.

Глава 15

Суббота, утро второго мая. День скачек на приз в две тысячи гиней.

Солнце обещало новый золотистый день, поднимаясь над Пустошью, а я потихоньку, с трудом выбирался из постели, не в силах восхититься погодой. Первой явилась мысль о том, что Энсо может поступить со мной с гораздо большей жестокостью, но я забросил ее подальше. Ведь я самолично блокировал любые, так сказать, отклонения пули и оставил ему только одну мишень, в нее он и будет целиться. Я сам обострял ситуацию, а теперь жалеть поздно.

Я вздохнул. Восемьдесят пять чистокровных лошадей, дело жизни отца, будущее конюшни и, возможно, освобождение Алессандро - стоило все это одной сломанной ключицы? Да, конечно.

А двух сломанных ключиц? Боже сохрани.

Под жужжание электробритвы я взвешивал все pro и contra поспешного бегства. Хорошо организованное отступление к твердыням Хэмпстеда, где меня никто не будет искать. Просто в исполнении. Беда в том, что рано или поздно мне придется вернуться. И когда я скроюсь в туманную даль, конюшня окажется слишком легкой добычей.

Вероятно, можно было бы пригласить в дом гостей, чтобы ни на минуту не оставаться одному… но гости через день-другой уедут, а мысль Энсо об отмщении со временем будет только крепчать, как коньяк «Наполеон».

Я втиснулся в свитер и спустился в манеж, надеясь, что даже Энсо сумеет понять, что месть бессмысленна, если ведет к потере самого дорогого на свете.