– Где Пряников? – спросил я бородача. – Теперь-то можете мне сказать?

Ивовый бородач лениво мотнул головой в сторону вороха проспектов и плакатов в противоположном углу комнаты, и я с ужасом заметил вдруг, как из-под вороха высовывается бледная ладонь.

– Он слишком суетился, – пояснил посланец «ИВЫ». – Стекло хотел разбить, на меня бросался. Пришлось вашего друга успокоить… Не волнуйтесь, с минуты на минуту вы с ним встретитесь… ТАМ.

– Уже можно, шеф? – переминаясь с ноги на ногу, проговорил громила. – Надо кончать его и сваливать. И так шуму много наделали…

– Прощайте, Яков Семенович, – сказал бородач, взглянув на часы. – С удовольствием бы еще побеседовал, но – дела. Хочу к телевизору, к «Парламентским известиям» поспеть. Там наши доппели начинают нового спикера выбирать. Как вы думаете, кого они выберут?…

Громила радостно заржал. Видимо, последний вопрос показался ему необычайно веселым.

– Давай! – разрешил наконец бородач. – Шутки шутками, а можем действительно не поспеть.

Громила обрадованно прицелился. Ему, как видно, мечталось поразить меня одним выстрелом. Особый бандитский смак. Бац – и в яблочко…

– А-а-а-а!!! – раздался вопль от двери, и в ту же секунду протарахтела длинная очередь.

Громила и бородач инстинктивно обернулись к двери, а я мгновенно скатился на пол и укрылся за тушей лежащего в беспамятстве носорога.

Автоматчик был крайне неумелым стрелком. Он палил не от живота, а картинно держал автомат на вытянутых руках, не отпуская спусковой крючок и явно намереваясь истратить весь запас магазина на одну-единственную очередь. Легонький «узи» прыгал в его руках, плевался огнем во все стороны, наполняя комнату дымом и стрекотом. Со стены сорвалось несколько икон, с грохотом лопнул ящик пряниковского компьютера, братина превратилась в щепки. Говорят, новичкам везет в рулетку. Начинающему стрелку тоже повезло, и из двух мишеней он сразу поразил одну – совершенно случайно. Бородач схватился руками за горло и, захрипев, грохнулся навзничь. Лица его я не видел, но, полагаю, выражение его было недоуменным или обиженным. Дикий автоматчик не вписывался в его планы. Правда, и в мои планы это происшествие тоже не входило. Это была трогательная случайность, на которую я не рассчитывал.

Цокин все-таки нарушил приказ. Наверное, он заметил из окна входящего в подъезд громилу и кинулся спасать своего дона.

Его-то он спас, а себя – не догадался.

В то мгновение, когда очередь из пляшущего в цокинских руках «узи» настигла громилу, тот сам уже успел выпустить несколько пуль в автоматчика. Они одновременно стали падать: громила – грузно, как мешок с картошкой, который швырнули из грузовика на раскисшую землю; Цокин – легко, почти изящно складываясь пополам, как Дон-Кихот, застигнутый врасплох неожиданным ударом крыла ветряной мельницы. Автомат выпал из его рук и со звоном коснулся пола. Цокин еще жил, когда, падая, попытался подхватить оружие, но уже умер, когда его рука коснулась рукоятки «узи».

Отшвырнув тушу носорога, я кинулся к своему лейтенанту, однако ничем помочь уже не мог. Глупые фильмы и книги, оказывается, могут выучить человека благородству – если он воспринимает все всерьез. Монтер Цокин обязан был послушаться моего приказа, но зато верный член семьи Цокин должен был, не задумываясь, пожертвовать собой ради дона. Бог ты мой, в какую идиотскую игру я его втянул! Я ведь только начал, а дальше все правила этой смертельной игры Цокин сложил сам. И вот мы доигрались, только я жив, а он – нет. Игра в мафию нравилась бедняге гораздо больше, чем скучное существование в образе электромонтера.