– Вы очень смелый человек, – мягко сказал я. – Но вы совершаете большую ошибку. Вы уже сделали из Иринархова мученика. Теперь вы готовы рисковать жизнью, чтобы удержать его в тюрьме…

– Я ничем не рискую, – все сильнее хмурясь, перебил меня Генеральный. В его голосе послышалось ожесточение. Кажется, он жалел уже, что вообще затеял со мной надоевший разговор.

– И все же, – еще более мягко произнес я. – Генеральной прокуратуре, на мой взгляд, следует сменить тактику. Прежде чем арестовывать Иринархова, следовало бы собрать против него компромат посерьезнее. Если суд его оправдает, прокуратура окажется в глубокой… гм-гм… в глубоком провале.

– Какой еще суд?! – с неожиданным отчаянием воскликнул Саблин едва ли не на весь зал. Я заметил, что и танцоры, и те, кто подъедал остатки фуршета, стали на нас оглядываться. Только будущий академик Трезоров, прислонившись к колонне, задумчиво изучал содержимое своего бокала. Судя по цвету, он влил туда, кроме коньяка с шампанским, еще фирменной рябиновой настойки.

Ребята с короткой стрижкой профессионально-быстро кинулись на прокурорский возглас, и, если бы Саблин не отмахнулся раздраженно от верной охраны, я был бы уже в наручниках. Или коротко стриженные ребята – в нокауте. Кому бы больше повезло.

– Какой, к черту, суд? – сказал Генеральный уже тише. – Как вы не понимаете! Стоит ему позволить стать депутатом – и все! Прокуратура бессильна. Дума никогда не отдаст своего, даже если мы соберем тысячи доказательств, что «ИВА» – афера из афер… Да хрен с ней, с «ИВОЙ», в конце концов! Если мы соберем данные, что Иринархов зарезал дюжину человек, – все равно нам его не отдадут. А президент не станет распускать Думу из-за одного мерзавца. Скорее он меня пошлет в отставку…

– Но у вас ведь нет никаких доказательств, что Иринархов – еще и убийца, – возразил я, хотя уже и понимал всю бесполезность спора с Генеральным. Такие люди предпочитают стоять на своем и идти до конца. – Только подозрения, которые к делу не подошьешь. Я не исключаю, что он и есть Джек-Потрошитель, вроде Чикатило. Однако то давнее дело закрыто по причине отсутствия улик. И вряд ли будет теперь возобновлено. Срок давности, наверное, уже истек.

Саблин поглядел на меня исподлобья.

– Вы много знаете, господин Штерн, – сурово сказал он. – Это похвально. Вы случайно сами не разрабатывали «ИВУ»? Какой-нибудь там частный заказ… нет?

Я отрицательно покачал головой, проклиная свой длинный язык. Конечно, в том, что мне сообщил Властик Родин, не было особого секрета. Но ход мыслей Генерального меня несколько испугал. Следующим ходом Саблина стало бы тактичное предложение Якову Семеновичу Штерну поработать на пару с Генпрокуратурой, изобличая злодейства «ИВЫ» и ее руководителя. Я представил на мгновение, как мы вместе с Саблиным потрошим очередной сейф на улице Щусева – и мне чуть не стало дурно. Хотя, в отличие от профессора Трезорова, я еще ничего не успел выпить… Про себя я обозвал себя трижды кретином. Решил, понимаете, блеснуть своей осведомленностью. Штирлиц подумал, не сболтнул ли он чего лишнего… Тьфу!

На мое счастье, вопрос Саблина оказался риторическим.

– Вы много знаете, – повторил Генеральный с мрачной задумчивостью. – Но даже вы не знаете всего. Есть вещи, по сравнению с которыми даже Джек-Потрошитель кажется простым уличным хулиганом. Вчера, например, я узнал факт, настолько странный…

На этом самом месте прокурорской фразы между нами неожиданно влез Гоша Черник.