– Жанна Сергеевна, – сказал я, тщетно пытаясь унять волнение. – Они врут! Это совсем не несчастный случай. Это самое настоящее убийство. Прокурора ХОТЕЛИ уничтожить – и уничтожили.

Птичка уставилась на меня.

– Как же так… – пробормотала она. – Они же сказали… Может, ты ошибся?

Мне захотелось ее успокоить, однако я не мог повторить телевизионное вранье и просто промолчал. Экран тем временем занял какой-то прилизанный чиновник среднего возраста, сидящий за столом в окружении телефонов. Телефонов было много, разноцветных, с гербами, а чиновник – очень деловит. Почти так же, как дворняжка, встреченная мной возле дома. Судя по титрам, это был некто Кравченко И.П., заместитель Генпрокурора.

– Мы проведем тщательное расследование, – заверил он невидимого журналиста, – и те, кто допустил халатность, будут привлечены к строжайшей ответственности…

– А вы уверены, что это только халатность? – спросил из-за кадра журналист. Умница! – тут же с признательностью подумал я. Да не бойся, спрашивай! – Ведь у покойного Саблина наверняка были враги…

– Да еще какие, – не выдержав, произнес я вслух, как будто по ту сторону экрана кто-то меня мог услышать. Птичка схватила мою ладонь и сжала. Она тоже, как и я, теперь не отрывалась от телевизора.

Прилизанный чиновник на экране покачал головой.

– Покушение исключено, – объявил он. – Уже нет сомнений, что мы имеем дело с прискорбным несчастным случаем. Безответственное нарушение техники безопасности…

– Гнида кабинетная, – с ненавистью сказал я громко. – Не тебя ли прочат в Генпрокуроры? – До меня вдруг дошло, что это, наверное, тот самый Кравченко, который в ЦК курировал МУР еще до моего прихода на Петровку. Мой бывший начальник майор Окунь, мужик хладнокровный и циничный, при воспоминаниях о цэковском кураторе начинал исходить тихой яростью. Если это и есть злой гений Петровки Измаил Петрович, то объективному расследованию не бывать.

По экрану тем временем прибежала рябь, Кравченко исчез, и возник световой зайчик с надписью «Реклама». Я уже знал, что сейчас опять зазвучит пронзительно гитара, дерево станет клониться над водой и в лучах заходящего солнца заполыхают три больших буквы: И, В и А. «ИВА». Иринархов Виталий Авдеевич. Зэк N 1. Некоронованный император российской республики. Убийца… В последнем я уже почти не сомневался.

– Ты думаешь, это они сделали? – прочла мои мысли птичка Жанна Сергеевна. Она по-прежнему не выпускала моей руки.

– А кто же еще? – горько спросил я. – Саблин был единственным, кто мог помешать триумфальному освобождению будущего депутата. Теперь Кравченко его наверняка отпустит. И формально будет прав. А фактически…

– Идут последние приготовления к выборам в Щелковском избирательном округе, – сообщил с экрана вновь появившийся диктор. Траур с его лица уже улетучился. Он был преисполнен значительности. Затем на месте его физиономии появилась осточертевшая толпа бабок и парней-статистов с портретами бородатого кандидата. В принципе, одну и ту же толпу достаточно было снять всего один раз, а потом прокручивать по любому поводу. – Согласно социологическим опросам службы профессора Виноградова, – важно произнес голос все того же диктора, и тут же возник голубой компьютерный фон с разноцветными столбиками процентов, – кандидатуру Виталия Авдеевича Иринархова, противозаконно находящегося под стражей, поддерживает, шестьдесят восемь процентов избирателей.