– Пока мы бессильны. Хотя некоторые новые препараты, возможно, изменят положение дел. В последнее время мы стали кое‑что применять, и вполне вероятно, это поможет. Только вы должны помнить, – мягко обратился он к ней, как будто она была ребенком, – что без нового сердца у этих людей не было бы никаких шансов. Они понимают это и готовы пойти на все, если хотят жить.

– Что вы хотите сказать?

– Некоторые не хотят. Они просто не желают выносить все это.

Он кивнул в сторону историй болезни и откинулся на спинку кресла, держа в руке чашку с кофе.

– Для этого требуется большая выдержка.

Теперь она поняла еще кое‑что. От него тоже требовалась огромная выдержка. Он был своего рода матадором, выходящим на ринг сражаться с быком по имени Смерть. Ее интересовало, как часто не оправдывались его надежды. И, словно прочитав ее мысли, он вдруг тихо произнес:

– Моя жена отказалась бороться за жизнь. – Он опустил глаза, а Мел смотрела на него, как будто ее пригвоздили к стулу. Что он сказал? Его жена? – У нее была первичная легочная гипертензия. Не знаю, слышали ли вы о такой болезни или нет. Она поражает легкие, а затем и сердце, и в таком случае требуется пересадка сердца и легких. Но к тому времени во всем мире были проведены только две подобные операции.

Конечно, я не стал бы сам делать эту операцию, – он вздохнул и подался вперед, – ее прооперировал бы кто‑нибудь из моих коллег, или мы могли бы отвезти ее к самому лучшему специалисту в мире, но она сказала «нет». Она хотела умереть такой, какой была, и не подвергать себя тем мучениям, через которые проходят, как она знала, все мои пациенты только для того, чтобы в любом случае умереть через полгода, год или два. Она спокойно встретила смерть.

Слезы заблестели у него на глазах.

– Я не встречал еще таких людей. – У него сорвался голос. Затем, справившись с волнением, он продолжил:

– Это произошло полтора года назад. Ей было сорок два года. Вероятно, мы могли бы все изменить. Но ненадолго. – Теперь он заговорил профессиональным тоном:

– В прошлом году я сделал две операции по пересадке сердца и легких. По весьма понятным причинам я особенно серьезно отношусь к этому. Нет оснований сомневаться в успехе подобных трансплантаций. – Но для его жены было уже слишком поздно. И в душе он никогда не откажется от борьбы, как если бы у него был шанс убедить ее позволить ему попытаться спасти ее. Мел с состраданием наблюдала за ним, сочувствуя его горю.

– Сколько у вас детей? – осторожно спросила Мелани.

– Трое. Марку – семнадцать, Пам исполнится четырнадцать в июне, а Мэтью шесть. – Вспомнив о детях, Питер Галлам улыбнулся и взглянул на Мел. – Они все замечательные ребята, а Мэтью такой забавный малыш. – Он поднялся, тяжело вздохнув. – Им всем было нелегко, но тяжелее всех переживал смерть матери Мэтью. Пам в таком возрасте, когда она действительно нуждается в Анне, но у нее есть только я.

Я стараюсь каждый день вернуться домой пораньше, но всегда возникает какая‑нибудь непредвиденная ситуация. Чертовски трудно растить детей одному.

– Я знаю. У меня такая же проблема.

Он обернулся и посмотрел в глаза Мел, как будто не расслышал, что она сказала.

– Она могла бы по крайней мере дать нам шанс.

Голос Мел прозвучал очень мягко:

– Но скорее всего сейчас ее уже не было бы с вами. С этим, должно быть, очень трудно смириться.

Он медленно кивнул, с грустью глядя на Мел.

– Да.