Я подошел к развилке тоннеля, свернул налево, прошел в темноте футов десять и споткнулся. Удерживая равновесие, пробежал вперед на цыпочках (вытянув руки вперед), по лужам и сухим листьям (они шелестели у меня под ногами), попал в луч света и приземлился ладонями и коленями на гравий.

     Грохот!

     Грохот!

     Немного ближе.

     Грохот!

     Я вскочил на ноги и выбежал из предательского потока света, подняв столб пыли. Кружась, она медленно осела.

     Я затаил дыхание. Вообще-то, пойти туда, на этот шум - а он утих было несложно. Подними ногу, наклонись вперед, опусти ногу вниз. Хорошо.

     Теперь подними другую, наклонись...

     Неожиданно впереди, ярдах в ста от меня, показался еще один просвет; до этого что-то очень большое заслоняло его.

     Треск!

     Треск!

     Треск!

     Храп!

     Ему хватило и трех шагов, чтобы оказаться рядом со мной.

     Оглушительный треск!

     Я отскочил к стене и вжался в землю и корни. Но звук стал отдаляться.

     Я проглотил комок, подступивший к горлу и отошел от стены. Быстро пошел вслед за ним под осыпающимся сводом. А потом и побежал. Шум раздался справа.

     Я свернул в опустевший тоннель. До меня доносился скрежет: тоннель был таким низким, что рога быка задевали за потолок. При каждом движении неповоротливых плеч громадины на пол сыпались камни и старые прогнившие листья.

     Вдоль стены тянулся каменный желоб, покрытый фосфоресцирующим илом. И на спуске струйка воды превращалась в пенящийся поток, который обгонял меня слева.

     Наверное, на одном из копыт быка была металлическая подкова; при беге из-под его ног вылетали оранжевые искры, высвечивая мощную мохнатую грудь и живот.

     Нас разделяло всего метров тридцать.

     Искры взметнулись снова - он свернул за угол.

     Я почувствовал под ногами камень, а потом холодный гладкий металл.

     Я прошел по сухим, занесенным сюда какими-то ветрами листьям, загоревшимся от искр из-под копыт быка. Они корчились в огне, вспыхивая вокруг моих ног. И темнота на миг слилась с запахом осени.

     Я подошел к следующему повороту и заглянул за угол.

     Повернувшись ко мне, он мычал.

     Его нога била о землю в метре от моих ног. Искры из-под копыт освещали его влажные глаза, его ноздри.

     А на меня надвигалась рука. Она опускалась, падала. Я отскочил назад и выхватил мачете.

     Его ладонь - как в замедленной съемке, Ястреб, - лязгнула по металлической плите, на которой я только что был. И тут же опустилась снова - прямо на меня.

     Я лежал на спине. Рядом на полу - мачете, острием вверх. Очень немногие люди, а тем более быки, могут ударить ногтем (с десятипенсовую монету) и попасть при этом в рукоятку ножа. Повезло.

     Он рванул меня с пола, и я оказался зажатым в его ладони (отбиваясь руками и ногами и визжа во всю глотку), как в тисках. И все же я умудрился воткнуть мачете в его руку.

     Он тоже завизжал, подпрыгнул, ударился головой о потолок; сверху посыпались земля и камни. Через двадцать футов он ловко сбросил меня.

     Мачете свободно вышло у него из раны - моя флейта наполнилась его кровью.

     Я метнулся к стене и покатился куда-то вниз.