— Но не забывай об этом острове, слышишь? Здесь твои корни, не забывай о них.

— Не забуду, дедушка.

— Предки зовут меня, — Бак вновь устремил взгляд в огонь. — Почти пришло время отправиться в путь.

Несмотря на жар пламени, по телу Джеймса пробежала зябкая дрожь. Он не знал, что сказать. Тяжелые потоки дождя обрушивались на крышу, грохот стоял неимоверный.

— Дедушка, — прокричал Джеймс, стараясь перекрыть шум дождя.

Пока он говорил, ветер засвистел с такой яростью, что даже заглушил грохот дождя по крыше.

Маленькое строение скрипело по всем швам. Джеймс взглянул вверх, на стропила. Потом подошел к окну посмотреть, что творится снаружи. Едва он к нему приблизился, как все снова пришло в движение. На этот раз оно не прекратилось, как прежде. Послышался громкий скрип и треск ломающегося дерева, затем медленно, очень медленно, гораздо медленнее, чем можно себе представить, дом начал рушиться. Не имея ни малейшего представления, в какую сторону бежать, Джеймс застыл на месте, не отрывая глаз от деда.

Дом оседал, кирпичная труба очага, словно подрубленный ствол дерева, накренилась и рухнула прямо на то место, где сидел, покачиваясь в качалке, Бак Моусес.

Когда Джеймс пришел в себя, ему показалось, что прошло одно мгновение. Он лежал под обломками досок, вокруг валялось битое стекло. Теперь ветер завывал еще яростнее, еще громче, дождь лил потоками. Остатки очага разлетелись в разные стороны. Джеймс ощупал себя и убедился, что может двигаться. Ему удалось сдвинуть в сторону придавившие его обломки и освободиться. Он попытался встать, но ветер тут же свалил его на землю. Джеймс понял, что человек не в силах противостоять такому ветру. Медленно он дополз до места, где под обломками кирпича лежал дед, и, прижимаясь к земле, принялся разбрасывать их в стороны. Когда последний уголек в очаге погас, он нащупал под обломками Бака. Следующие добрые полчаса он, дюйм за дюймом, оттаскивал старика от руин в здание маленькой церквушки, которая, укрытая от ветра стволами двух могучих дубов, все еще противостояла натиску свирепствовавшего урагана.

В конце концов в перерывах между шквалами Джеймсу удалось закрыть дверь в церквушку. На алтаре Джеймс отыскал свечу и спички и отнес их туда, где оставил деда. Свет высветил кровь, запекшуюся на голове старика. Джеймс стал прощупывать пульс на шее, но его не было. Тогда он оперся спиной на дверь и взял на руки небольшое, высохшее тело деда.

Бак Моусес умер, Джеймсу оставалось одно — ждать, когда кончится ураган. Его плач смешался с воем ветра и грохотом дождя.

Глава 50

Эд Хейнс сидел в патрульной машине на месте пассажира и пытался рассмотреть местность за пределами конуса, высвечиваемого фарами.

— Похоже, оставшуюся часть пути машину придется толкать, — сказал полицейский, с трудом поворачивая руль, чтобы вписаться в поворот.

— Сколько еще осталось?

Хейнс зажег свет в салоне и посмотрел на карту.

— Думаю, около двадцати пяти миль. По правде говоря, удивляюсь, что мы смогли добраться досюда.

— Ничего подобного я в жизни не видел, — признался детектив. — Все шоссе дюймов на шесть покрыто водой, едем как по реке.

Хейнс включил радио и настроился на волну Джексонвилля.

— Передаем последнюю информацию по урагану Яго, — раздался из динамика голос диктора. — Примерно четыре часа назад ураган внезапно изменил направление движения на сорок пять градусов и достиг побережья, миль на сто южнее и на несколько часов раньше ожидаемого. Предполагается, что центр урагана достигнет Джексонвилля на закате, и, как говорит Служба погоды, к середине утра следующего дня самое худшее будет позади.

— Ну, это уже, как мне кажется, кое-что, — сказал детектив.