— Знаешь, почему они все мразь? — говорил Будинас, помешивая что-то в кастрюльке. — Потому что они не понимают, что такое книга! Писатель, — какой бы ни был! — с детства мне казался высшим существом. А тут из их говна лепят мемуары, а им насрать. Что им жизнь, что им смерть! Им насрать на то, что после них останутся не лозунги и не речи, а только эта самая книга, которую за них сделал я!

Он как прежде распалял себя собственными словами и задыхался от негодования. Отойдя от бизнеса, Будинас — не редактировал! — переписывал книги оппозиционных политиков, и от этого его отношение к оппозиции не становилось лучше.

Он продолжал говорить, сливая в раковину воду из кастрюльки с овощами. Потом, успокоившись, неторопливо их ел, а я читал рукопись его еще сырого романа «Давайте, девочки!» В какой-то момент мне вдруг показалось, что я совсем его не знаю Будинаса, что все эти годы им двигало не только тщеславие и желание самореализоваться, а — страшно сказать! — любовь. Такое соседство казалось невозможным. Я украдкой покосился на него и вздрогнул от неожиданности: передо мной сидел прежний бородатый Будильник, не дававший впасть в спячку не только близким, но и всем тем, кто встречался на его пути. И в тарелке у него лежал сочащийся кровью шницель. Он поймал мой удивленный взгляд и с каким-то новым знанием подмигнул в ответ.

Александр Старикевич

Две ссоры

Первая встреча с Евгением Доминиковичем закончилась тем, что мы слегка поцапались.

Дело было тихим майским вечером. В доме творчества писателей «Ислочь» проходила конференция. После ужина группа журналистов отправилась на прогулку. И тут Будинас начал объяснять, почему на предстоящих президентских выборах (шел 1994 год) нужно поддержать премьера Вячеслава Кебича: это, мол, единственный шанс не допустить к власти Александра Лукашенко.

Надо сказать, что Кебич тогда в демократических кругах был крайне непопулярен, а вот Лукашенко мало кто воспринимал всерьез: считалось, что экс-директор совхоза — меньшее зло. Посему точка зрения Будинаса была непонятна, но он аргументировал свою позицию столь вдохновенно, что присутствующие внимали ему, поддакивая.

Я, в силу отсутствия в тот вечер настроения спорить на политические темы, помалкивал, однако, с крайне скептическим выражением лица, на что Будинас обратил внимание. И решил втянуть меня в дискуссию. Сам нарвался.

— Вы говорите полную ерунду, — заявил я. После чего изложил все, что думал, по поводу Кебича.

Будинас, явно не ожидавший отпора в столь резкой форме, заинтересовался. Так и познакомились.

Осенью 2002 года у Евгения Доминиковича появилась идея издавать общенациональную газету... под «крышей» БГУ Университет тогда возглавлял Александр Козулин, с которым Будинас приятельствовал.

Когда Евгений Доминикович предложил поучаствовать в этой авантюре, я пожал плечами: понятно, что участие в подцензурном проекте меня не привлекало. Но Будинас заверил, что он сумеет всем объяснить: газета должна быть независимой, без славословий в адрес властей и замалчивания острых тем.

Козулину эта идея понравилась, и он занялся поиском денег под проект. В тот момент политические планы Александра Владиславовича в общем-то были уже ясны. Поэтому газета могла оказаться ему очень кстати.

Мы занялись разработкой концепции. Раз за разом в «мастерской» Будинаса проходили совещания, которые порой затягивались на 5-6 часов.