— Слушай, у меня нет денег! — обратился я к последнему и, как мне казалось, самому серьезному аргументу.

На это Будинас полез в карман и, отсчитав пятнадцать стодолларовых бумажек, спокойно сказал: «Отдашь со следующего фильма. Поехали!»

Через три часа оранжевый «жук», и впрямь похожий на полузакатившееся солнце, стоял, прижавшись к моей ноге, и ждал моей команды. Куда-то исчезнувший Будинас вскоре вернулся вдвоем с писателем Стреляным.

— Смотри, какого я тебе шофера привел! — бросил он на ходу. — Требуй, чтобы довез до подъезда.

Стреляный сел за руль, и мы поехали. Водителем, надо сказать, он был никудышным, и двигались мы изнуряюще медленно. Зато времени для разговоров хватило с лихвой.

— А зачем вам в Минск? — спросил я, когда переговорили и о фильме, и о жизни в Австрии, и о грядущем развале Советского Союза.

— Дела, — уклончиво ответил немногословный писатель. — Вот, понимаешь, Будинас обещал отправить самолетом, а билеты только на «бизнес-класс». Ну, и пожадничал...

— А почем нынче бизнес-класс? — уже задавая вопрос, я отчего-то почувствовал смутное беспокойство.

— Тысячи по полторы, что ли... — сказал Стреляный и уставился перед собой в окно на мокрую от дождя дорогу.

А я вдруг понял, что ничуть Будинас не пожадничал: мой «жук» по цене как раз и соответствовал бизнес-классу для Стреляного. Весь фокус был в том, что платить за перевозку писателя пришлось не Будинасу, а мне!

На этом история не закончилась. Года через три, когда я уже не работал в «Полифакте», Будинас позвонил и поинтересовался состоянием моего скука».

— Бегает, что с ним станется, — ответил я. — Только запчасти дорогие.

— Давай, заберу его у тебя за две с половиной тысячи, — сказал он безразличным тоном.

— А с чего ты взял, что... — начал было я, но не успел закончить фразу.

— Хорошо, за три, — перебил Будинас и через двадцать минут оказался у меня дома с деньгами.

К тому времени мы были знакомы четверть века, и я отлично знал, что спорить бесполезно. Да и не хотел я спорить: в конце концов, Будинас давал хорошую цену за машину, которая была на пять лет старше нашей дружбы!

— А скажи, Будинас, тогда в Вене... — начал было я.

— Что в Вене? — живо откликнулся мой собеседник.

— Почему ты заставил меня купить «жука»? — я старался выглядеть как можно более равнодушным.

— Ну, он же такой красивый! — с ребячьей наивностью сказал Будинас, поглаживая ладонью оранжевый капот. – Точно как заходящее солнце.

Картинка шестая. Будинас в домашнем

Возвращаясь в Минск после десяти лет жизни за рубежом, я знал, что должен навестить Будинаса, но не понимал, как это сделать. В 1997 году, перед моим отъездом в Америку, мы разругались до такой степени, что когда через полгода он позвонил мне в Бостон, я обрадовался — но не звонку, а тому, что меня в это время не было дома. Когда же еще через некоторое время до меня дошел слух о том, что у него провалился бизнес в Вильнюсе, злорадно подумал — все правильно, это тебе не наших простаков дурить!

В один из моих коротких приездов в Минск в начале двухтысячных, Будинас, как ни в чем не бывало, заехал за мной на машине и забрал к себе домой. На нем лежал несвойственный ему отпечаток неудач, который только подчеркивали уж слишком радужные рассказы о работе над белорусским политическим порталом и еще какими-то проектами. За пять прошедших лет моя обида иссякла, но след от нее стерся не до конца...

Должно было пройти еще пять лет, чтобы мне снова захотелось с ним встретиться. Я сидел в маленькой кухне и наблюдал, как Будинас сам себе готовит еду.