– Новое безрассудство! – сказал Эррол, когда принц, распахнув окно зала в нижнем этаже, где они сидели, выпрыгнул прямо в сад. – Этого еще не хватало! Опять сумасшедший мальчишка призывает в советники Рэморни! Подлец его приворожил!

Принц между тем оглянулся и торопливо добавил:

– А вы, милорд, как гостеприимный хозяин, не пришлете ли нам в павильон бутылку‑другую вина и легкую закуску? Я люблю пить al fresco note 69 у реки.

Констебль поклонился и отдал соответствующие распоряжения, так что, когда сэр Джон, пригнав к берегу лодку, прошел в павильон, там его ждал уже накрытый стол.

– У меня сердце щемит, когда я вижу ваше высочество под стражей, – сказал Рэморни с наигранным состраданием.

– Боль твоего сердца отзывается болью в моем, – сказал принц. – Скажу по правде, этот Эррол, хоть он и благородный хозяин, так мне наскучил своим торжественным видом и торжественными поучениями, что толкнул обратно к тебе, отъявленный ты негодяй. Я, понятно, не жду от тебя ничего хорошего, но надеюсь, что ты хоть развлечешь меня. Впрочем, скажу, пока не забыл: скверная получилась шутка тогда, в канун поста. Надеюсь, это сделано не по твоему наущению, Рэморни?

– Признаюсь по чести: скотина Бонтрон дал маху. Я ему только намекнул, что нужно поколотить человека, из‑за которого я лишился руки, но, увы, мой слуга совершил двойную ошибку: во‑первых, принял одного человека за другого, во‑вторых, вместо палки пустил в ход топор.

– Хорошо, что так. Шапочник – дело маленькое: а вот убей он оружейника, я тебе никогда не простил бы – ему нет равного во всей Британии! Надеюсь, мерзавца вздернули достаточно высоко?

– Если тридцать футов вас устраивают, – ответил Рэморни.

– Пфа! Довольно о нем, – сказал Ротсей, – от одного его гнусного имени доброе вино начинает отдавать кровью. Что нового в Перте, Рэморни? Как bonae robae note 70 и наши весельчаки?

– Не до веселья, милорд, – ответил рыцарь. – Все взоры обращены на Черного Дугласа, который движется на нас со своими пятью тысячами отборных воинов, чтобы все здесь поставить на место, как если бы он готовился к новому Оттерберну. Говорят, он будет опять заместителем короля. Во всяком случае, у него объявилось вдруг много сторонников.

– Значит, самое время сбросить путы с ног, – сказал Ротсей, – иначе я рискую оказаться во власти тюремщика похуже, чем Эррол.

– Эх, милорд, вам бы только выбраться отсюда, и вы показали бы себя таким же отчаянным удальцом, как Дуглас.

– Рэморни, – сказал веско принц, – я лишь смутно помню, как ты однажды предложил мне что‑то ужасное. Но остерегись повторить подобный совет. Я хочу свободы, хочу вполне располагать собою. Но я никогда не подниму руку ни на отца, ни на тех, кого ему угодно облечь своим доверием.

– Только в заботе об освобождении вашего высочества я и позволил себе это сказать, – ответил Рэморни. – На месте вашей милости я сел бы сейчас в эту лодочку, которая покачивается на волнах Тэя, и тихо и мирно поплыл бы вниз по реке прямо в Файф, где у вас много друзей, а там преспокойно завладел бы Фолклендом. Это королевский замок, и хотя король передал его в дар вашему дяде, однако, даже и не оспаривая дарственной, вы можете свободно располагать резиденцией вашего близкого родственника.

– Пока что он преспокойно располагает моими, – сказал герцог, – как, например, замком Стюартов в Ренфру. Но постой, Рэморни: кажется, Эррол упоминал, что леди Марджори Дуглас, которую величают герцогиней Ротсей, проживает сейчас в Фолкленде? Я не хочу ни жить под одной крышей с этой леди, ни наносить ей оскорбление, выгоняя ее вон.