|
Но разве ты не видишь, что скоро придется тебя отозвать и направить туда, где твое присутствие и служба решительно необходимы Шотландии и ее государю? Разве ты не заметил, каким мрачным тоном безрассудный Марч объявил, что его приверженность и верность нашему суверену, здесь присутствующему, ограничена лишь тем временем, пока он остается вассалом короля Роберта? – И разве вы сами не высказали подозрения, что он замыслил перекинуться на службу Англии?.. С горными кланами могут вести бои и другие вожди, менее могущественные, менее прославленные, но если Данбар откроет нашу границу мятежным Перси и их сообщникам англичанам, кто их отгонит, пока Дуглас будет в другом месте?
– Мой меч, – ответил Дуглас, – равно готов нести службу его величеству как на границе, так и в сердце Горной Страны. Мне и раньше доводилось видеть спины гордого Перси и Джорджа Данбара, могу увидеть еще раз. И если королю угодно, чтобы я принял меры против возможного объединения иноземцев с изменником, – что ж, чем доверять не столь сильной и значительной руке важную задачу усмирения горцев, я склонен скорее высказаться е пользу политики Олбени: пусть и впрямь эти дикари изрубят друг друга, избавив баронов и рыцарей от труда гоняться за ними в горах. – Милорд Дуглас, – сказал принц, решив, как видно, не упускать ни единого случая позлить своего высокомерного тестя, – не желает оставить нам, уроженцам Низины, даже те жалкие крохи чести, какие могли бы мы собрать за счет мужичья из горных кланов, покуда он со своими пограничными рыцарями будет пожинать лавры победы над англичанами. Но если Дуглас видел чьи‑то спины, видывал их и Перси, и мне случалось слышать о таких великих чудесах: пошел человек за шерстью, а домой пришел остриженный. – Оборот речи, – сказал Дуглас, – вполне приличествует принцу, который говорит о чести, прицепив к шляпе вместо ленты сумку гулящей девки. – Извините, милорд, – сказал Ротсей, – когда человек неудачно женат, он становится неприхотлив в выборе тех, кого любит par amoursnote 35. Цепной пес хватает кость, какая поближе. – Ротсей, мой несчастный сын! – воскликнул король. – С ума ты сошел? Или ты хочешь навлечь на себя всю бурю отцовского и королевского гнева? – По приказу вашей милости, – ответил принц, – я умолкаю. – Итак, милорд Олбени, – сказал король, – если таков твой совет и неизбежно должна пролиться шотландская кровь, как, скажи, мы убедим дикарей разрешить свой спор таким сражением, какое ты предлагаешь? – Это, государь мой, – отвечал Олбени, – мы установим по зрелом размышлении. Впрочем, задача не так сложна. Потребуется золото на подкуп кое‑кого из бардов да главных советников и верховодов отдельных групп. Кроме того, мы дадим понять предводителям обоих союзов, что если они не согласятся уладить спор этим мирным способом… – Мирным, брат? – сказал с укоризной король. – Да, мирным, государь, – возразил его брат. – Ибо лучше сохранить мир в стране ценою гибели трех‑четырех десятков молодцов из горных кланов, чем тянуть войну до тех пор, пока не погибнут десятки тысяч от меча, и огня, и голода, и всяких трудностей горного боя. Вернемся к нашему предмету: я думаю, та сторона, к которой мы первой обратимся с нашим планом, жадно за него ухватится, другая же постыдится отклонить предложение тех, кто призывает доверить дело мечам своих самых отважных бойцов, национальная гордость и клановая ненависть помешают им увидеть, какую цель мы преследуем, предлагая уладить вопрос таким путем, они с большей охотой примутся резать друг друга, чем мы – подстрекать их на эту резню… А теперь, когда совет наш все обсудил и помощь моя больше не нужна, я удаляюсь. |
