Все вокруг снова рассмеялись и зааплодировали.

— Вообще я в пророчества не верю, но спасибо на добром предсказании. Женщин я люблю всех, но предпочитаю, помимо моей мамы и младшей сестрёнки, которых не могу не любить по определению, мы ведь часть друг друга, повторяю — предпочитаю мою жену. Её и сестрёнку люблю носить на руках сам.

Опять раздался всеобщий смех.

Ведущий коротко улыбнулся, обратившись к молодой журналистке:

— Вы развеселили нашу аудиторию, но, пожалуйста, задайте свой вопрос, если он есть.

— Разумеется, я хочу спросить. Роман Николаевич, скажите, что вам дороже жена или жизнь?

От неожиданности вопроса все замерли в ожидании.

Но Роман ответил быстро, словно знал, что его об этом спросят:

— Вы заметили, что слова жена и жизнь начинаются на одну букву? Для меня эти понятия неразрывны.

— Но если бы вам предложили на выбор жизнь жены или вашу, что бы вы выбрали? Извините за такую прямоту вопроса?

— Раз вы спрашиваете так конкретно, то отвечу, что я бы выбрал первое, потому что не люди живут для меня, а я для них. Не жена для меня служанка в жизни, а я её вечный слуга. Жизнь каждого человека мгновение в нашем мире, но это мгновение должно быть прекрасным, а прекрасным оно будет только тогда, когда ты кому-то помог так, что о тебе будут вспоминать добрым словом. Помните у Гёте «Остановись мгновение! Ты прекрасно!»? Ради прекрасного мгновения, можно и умереть. И к тому же у моей жены скоро родятся наши мальчики. Я думаю, они пойдут по моим стопам в том смысле, что будут жить для людей. И очень может быть, уж мы постараемся, что они сделают в жизни то, что я не успею. Всякая жизнь должна иметь продолжение.

В это время репродукторы аэропорта возвестили о начале посадки в самолёт рейсом на Москву. Все поспешили к месту осмотра пассажиров. Служащие аэропорта с трудом успевали производить досмотр пассажиров и их ручной клади, которая в основном состояла из съёмочной аппаратуры, и возмущались:

— С таким количеством техники и в толкотне всё что угодно пронести можно.

Через полчаса самолёт был заполнен пассажирами, трап отошёл и двинулся в сторону.

Майор Быстров сидел в кабинете начальника аэропорта Новороссийска. Он понимал, что пошёл на большой риск. В руках не было никаких доказательств. Только шестое чувство подсказывало ему, что здесь таится опасность. Ох, уж это шестое чувство. Сколько раз оно спасало. Предъявив своё удостоверение, майор старался говорить спокойным, но убедительным голосом.

— Прошу задержать вылет и позволить мне пройти на самолёт. По моим агентурным данным в салоне может находиться бомба. В самолёт до пассажиров посадили арестованного, с которым оставили чемоданчик, не прошедший контроль. Я хочу только одно — взять этот кейс и проверить на наличие взрывного устройства или другого запрещённого груза.

Лицо начальника аэропорта покрылось капельками пота. Решение надо было принимать немедленно, а сделать это было с одной стороны легко — нажать кнопку пульта и дать команду, с другой стороны трудно — внепланового пассажира приняли по распоряжению из Москвы.

Видя колебание начальника, Быстров изложил свой аргумент:

— Всю ответственность за задержку беру на себя. Если же произойдёт трагедия в воздухе, ответственность ляжет на вас. Времени на раздумья нет.

Вылет задержали. Двигатели самолёта заглушили. В аэропорт вызвали сапёров. Майор, два его помощника и сотрудник безопасности полётов аэропорта пошли к самолёту.