Я обратил внимание, что все работали в касках, только одни бурильщики были в изгвазданной спецодежде, а другие зачем-то обрядились в меховые куртки и штаны.

Взрывники на иных участках уже закладывали «колбаски» взрывчатки, а несколько погрузочно-доставочных машин нагребали в ковши отбитую породу и с грохотом наполняли ею кузова самосвалов. Вот один из них заворчал, вывернул и покатил прочь – на обломках в кузове плясали синие блики.

В сторонке был выстроен целый поселок – домики из металлических контейнеров, дощатые сараи и бараки, навесы, под которыми работали дизель-генераторы, цистерны с топливом, баки с водой, ангары, склады.

– Стой!

Навстречу «нашим» гвардейцам вышли другие – в рабочих спецовках, в касках, но с теми же «Калашниковыми».

– Новая группа?

– Так точно, господин лейтенант!

– В комендатуру. Мохов!

– Сержант Мохов по вашему приказанию…

– Отставить! Сбегай за Кузьмичом, пусть принимает пополнение.

– Есть!

Здание комендатуры было сколочено из досок и брусьев лет десять тому назад, если судить по объему выбранных «стройматериалов», но по-прежнему отливало свежей желтизной – здесь никогда не шли дожди и не палило солнце.

– Смотри, – негромко сказал Эдик, кивая на исполинскую колоннаду, поддерживавшую верхний горизонт.

Опорные столбы были как заводские трубы в обхвате, но Лахина заинтересовали явно не размеры – на поверхности колонн выделялись пушистые наросты, покрывая многие десятки квадратных метров. Ворсинки наростов еле заметно шевелились на фоне слабого свечения.

Сияние пробивалось изнутри наростов, высвечивая какие-то перепонки и мембраны.

– Это моховища, – шепотом сказал Лахин, – они тут везде. Раньше светящийся мох покрывал все стены и потолки, а теперь…

Он поддел усохшую пластину моховища, и она отломилась, треснув, как вафля.

– Это тоже работа мангиан – моховища давали свет, очищали воздух, выделяли кислород. Но миллионы лет… За такой срок что угодно выродится!

– Новоприбывшим собраться у комендатуры! – залязгал голос в рупоре.

– Пошли, – буркнул я.

Нас встретило человек десять, оторванных от буро-взрывных работ. Отдельно кучковались работяги в меховых одеждах.

Я заморгал в уверенности, что меня подводит зрение, но нет, глаза не врали – то были не люди. Существа с нас ростом, все покрытые бурой шерстью, словно Чубакка из «Звездных войн», только не морды их отличали, а вполне себе гуманоидные физиономии.

Не красавцы, ясное дело, но и отвращения, отторжения они не вызывали. Прикиды у гуманоидов были просты, как набедренная повязка – все носили кожаные шорты со множеством карманчиков и по паре широких поясов.

– Эдик! – позвал я шепотом. – Это кто? Тоже пришельцы?

– Нет, аборигены! – пришатнулся ко мне Лахин. – Цверги, так мы их называем. Уровень у них первобытный – духовые ружья, огниво, горшки…

– Я не понял… Неужто эволюция так быстро закрутилась, что уже и до разумных существ дошла?

– Да ну, куда там… Цверги – гориллоиды, отдаленные потомки мангиан. А те так и не выбрались из своих туннелей… Что-то у них с самого начала пошло не так, не «по сценарию».

Я целый месяц работал с одним палеонтологом, дядей Мишей.