|
Потом очень вежливо распрощался с ним, вызвав улыбку у всех присутствующих, кроме самого Агеласта. – Мы примем меры через претора по делам римских граждан. Мы будем строго действо-вать по закону, принятому при данных обстоятельствах, – заявил Спурий, как только остался один с братом. – Дело слишком серьезное, чтобы разрешить этому Агеласту выдвинуть обвине-ние. Я сделаю это сам. Но он важен как единственный римский гражданин среди всех дейст-вующих лиц, если исключить таинственного убийцу. Претору надлежит решить, как следует поступить с Бомилькаром. Без сомнения, претор пересоветуется со всем Сенатом в поисках директивы, чтобы прикрыть свою задницу. Но если я увижусь с ним лично и выскажу свое мне-ние, то, думаю, смогу успокоить его. А мнение мое таково: факт совершения убийства в преде-лах Рима римским гражданином в день триумфа перевешивает статус Бомилькара как иностран-ца. Особенно если я нажму на то обстоятельство, что принц Массива был клиентом консула и находился под его защитой. Жизненно важно, чтобы Бомилькара судил и приговорил именно в Риме и именно римский суд. Сама наглость преступления принудит фракцию Югурты в Сенате сидеть тихо. Ты, Авл, можешь подготовиться к слушанию в суде. Я прослежу, чтобы прокон-сультировались с претором по делам иностранцев, поскольку он имеет дело с судебными зако-нами, касающимися неграждан. Он может захотеть защитить Бомилькара – просто чтобы все было по закону. Но так или иначе мы помешаем Югурте получить одобрение Сената. Убийца не станет царем Нумидии. А потом подумаем, не можем ли мы подыскать другого претендента на престол. – Например, принца Гауду? – Например, принца Гауду. Хотя он совершенно не подходит для этого. Но в конце концов, он законный сводный брат Югурты. Мы просто постараемся, чтобы Гауда никогда сам не приехал в Рим претендовать на трон. – Спурий улыбнулся Авлу. – В этом году мы сколотим себе состояние в Нумидии, клянусь! Но Югурта отказался играть по римским правилам. Когда претор по делам римских граж-дан и его ликторы прибыли на виллу, чтобы арестовать Бомилькара по обвинению в заговоре с целью убийства, в какой-то момент царь хотел решительно отказаться выдать Бомилькара и по-смотреть, что из этого выйдет. Потом стал тянуть время, говорить, что ни жертва, ни обвиняе-мый не были римскими гражданами и поэтому он вообще не понимает, какое до этого дело Ри-му. Претор по делам римских граждан отвечал: мол, Сенат решил, что обвиняемый должен ответить на обвинение в римском суде, поскольку истинный убийца был римским гражданином. Некий Марк Сервилий Агеласт, римский всадник, дал показания под присягой, что совершить это убийство предлагали сначала ему. – В этом случае, – сказал Югурта, все еще сопротивляясь, – единственный магистрат, кото-рый имеет право арестовать моего приближенного, – это претор по делам иностранцев. Мой приближенный – не римский гражданин, а мое жилище – вне юрисдикции претора по делам римских граждан. – Тебя неправильно информировали, – спокойно возразил претор по делам римских граж-дан. – Претор по делам иностранцев будет, конечно, извещен. Но власть претора по делам рим-ских граждан простирается на расстоянии пяти миль от Рима, поэтому твоя вилла находится в пределах моей юрисдикции. А теперь, пожалуйста, отдай нам Бомилькара. Бомилькар вышел и немедленно был отправлен в тюрьму Лаутумия, где должен был со-держаться до слушания в специально созванном суде. Когда Югурта послал своих агентов по-требовать, чтобы Бомилькара выпустили под залог или, по крайней мере, чтобы его содержали в доме какого-нибудь высокопоставленного римского гражданина, а не в развалинах Лаутумии, – требование было отклонено. Несколько сотен лет назад Лаутумия была каменным карьером на вершине Капитолийско-го холма. Теперь она представляла собой беспорядочное скопление каменных блоков, сваленных со стороны утеса как раз позади нижнего Форума и не скрепленных между собой. |
