И тут Нику осенило. Она поняла – что. Если месть могла принести Подольской удовлетворение только при условии, что физическому уничтожению соперницы будет сопутствовать душевное потрясение от предательства со стороны человека, которому Анна доверяла; если в окружении будущей жертвы не осталось близких, способных предать, нужно было – всего-то! – устроить, чтобы такой близкий появился. Подольский поселил Анну в коттедже своей фирмы восемь месяцев назад, грязная статейка о связи архитектора и актрисы вышла немногим больше месяца спустя. Стало быть, на подготовку убийства у Подольской было от восьми месяцев до полугода. Если она достаточно быстро нашла подходящего человека (милого, трогательного, умеющего расположить к себе, внушить симпатию и чувство безопасности), тому вполне могло хватить времени, чтобы завязать с актрисой теплые доверительные отношения. И, кажется, Ника этого человека знает…

Не в силах совладать с возбуждением, Ника выбралась из-под одеяла и завернулась в халат. За работой Игнат часто засиживается допоздна, может быть, он и сейчас еще не спит? Но, к ее разочарованию, полоски света под дверью его кабинета не было. Значит, лег. Вот некстати! Как же ей дотерпеть со своим открытием утра?

Расстроенная, она побрела на кухню. Включила свет и сразу же увидела записку, пришпиленную магнитом к холодильнику. "Ника, у меня появилось предположение, которое я срочно хочу проверить. Полагаю, это не займет много времени. Игнат".

Ника метнулась в комнату за мобильником, позвонила боссу, обрадовалась, услышав длинные гудки. "Как хорошо, что он не отключил телефон!"

Но ее радость увяла, едва появившись – как только ее слуха достигли такты "O, girl", донесшиеся из холла. По забывчивости или намеренно, Игнат оставил мобильник дома.

Версия с посторонним наемником Игнату не нравилась. Против нее множество аргументов, каждый из которых по отдельности еще можно было бы как-то обойти, но если брать все в совокупности, то "обходной путь" неизбежно заводит в тупик. Непрофессиональный способ убийства, непоколебимая убежденность Подольского в том, что в тот вечер никто, кроме его секретарши и вологодца, к нему не приближался, беззаботность Терещенко, впустившей в дом чужого человека, доберманы…

Поняв, что мысли в очередной раз побежали все по тому же замкнутому кругу, Игнат сказал себе: "Стоп! Нужно искать нехоженую тропу. Помнится, была какая-то мысль, которую я бросил, не додумав до конца". Он открыл блокнот с рабочими записями, просмотрел пометки, которые оставлял на полях. Вот два вопросительных знака напротив слов "букет, пир-е". Один – зачеркнутый, означает, что нужно узнать у адвоката, нашла ли следственная группа букет и коробку с пирожными, которые Подольский, судя по видеозаписи, привез Терещенко. Ответ – да. Букет стоял в вазе на кухне, коробка с оставшимися пирожными – на столе в гостиной. С отпечатками все в порядке. На вазе "пальчики" Терещенко, на коробке – и Терещенко, и Подольского. Частично переваренное пирожное в желудке покойной патологоанатом обнаружил.

Незачеркнутый вопросительный знак, насколько помнил Игнат, касался способа, которым убийца (если это не Подольский) мог получить информацию о гостинцах, которые архитектор вручил любовнице двумя неделями раньше. (По словам Подольского, именно такие пирожные и цветы он привозил Анне в среду 18-го февраля). Предположительных ответов было несколько. Убийца мог следить за архитектором, мог получить информацию от него же, от Терещенко или от ее домработницы, мог наведаться в коттедж тайком и заранее просмотреть архивные записи с видеокамеры. Но ни один из вариантов не давал ответа на вопрос: каким образом пирожное оказалось в желудке Терещенко 3-го марта?

Если Игнат еще мог поверить, что актриса на ночь глядя впустила в дом незнакомого человека – в конце концов, женщина имеет право потерять голову при виде любимого в бессознательном состоянии, – то предположение, что она в таких обстоятельствах угощалась в компании незнакомца пирожными, выглядело абсурдным.