Я же только шире усмехаюсь. Насколько же легко современники дают клятвы, от которых зависит их посмертие.

— На случай если думаешь, что слово дворянина ничего не значит, — я чуть шевелю пальцами, коснувшись ментальных струн Моржова. Еремей тут же с хрипом падает на колени, хватаясь за грудь. Судорожный хрип вырывается сквозь стиснутые зубы. — То вот тебе доказательство твоей ошибки. Советую держаться своих слов, новый глава, иначе сдохнешь как пес. Уяснил, Моржов?

— Д-да, — надрывно дыша, кивает.

— А теперь веди из убежища своих жен и детей.

— З-зачем⁈ — хрипит Степан, вскинув головой. В глазах больше нет ярости, только безграничный ужас за родных. — Романов, зачем⁈

С кривой улыбкой сообщаю:

— Затем, что так велел твой царь.

В течение следующих получаса мне приносят «клятву души» три жены и пятеро детей нового главы рода Моржовых.

* * *

— Кла-кла-кла-кла… — настырное тихое щелканье клюва раздается прямо под ухом. Не проснуться невозможно. Тем более что поэтому Варяга я и оставил в своих покоях. Чуткий слух грифона не позволит супостату незаметно подкрасться ко мне.

С неохотой разлепляю веки. За окном звездная ночь, к боку прижалась обнаженная Фрося, мурча во сне. Закинула на меня стройную ножку, ручку тоже. Эх, что за неуважение к царю.

Днем девушка вместе с Варягом приехала в усадьбу Лазаревых. Привезла грифенка по моему приказу. Я же полдня провозился у Моржовых. Делал внушению Еремею, разъяснял расстановку сил своего нового рода. А под вечер, когда добрался до Лазаревых, крестьянка уже была здесь. Ну и завалился с ней сразу спать.

Варяг кометой бахается на подушку рядом с моей головой и хлопает золотистыми крыльями, отсвечивающими в лунном свете.

— Кла-кла…

— Тише, — буркаю, и грифенок замолкает, увидев, что наконец добудился до хозяина. Спрыгивает на пол и шурует под кровать. Зверенышу там полюбилось спать.

Ну, Варяг! Ну, животное! Разбудил царя, а сам, значит дрыхать пошел? Да что не так с нынешним поколением! Вот раньше было золотое время: и маги сильнее, и слуги вернее, и урожаи плодоноснее, и трава зеленее, и небо голубее… Эх, да ладно, что уж теперь.

Я направляю биокинетический импульс в уши, включается усиленный слух. Под моей дверью шушукаются две легконогие особы.

— Чего здесь шляешься? — злое шипение Радмилы невозможно не узнать.

— Я…я водички попить…на кухню шла, — растерянный шепоток Ады.

— Как же водички! — рассвирепела блондинка. — Кухня в другой стороне!

— Но я…

— Романов мой! Шагай отсюда!

Небесные блудницы, да что же такое! А хочется мне вообще женщину? Прислушиваюсь к себе. Ммм… Одну можно. Душ я порядком съел, а это усиливает либидо.

Со вздохом вылезаю из-под заворочавшейся Фроси и как есть нагишом шагаю к коридору. Распахиваю дверь и смотрю на разом обомлевших девиц. А я стою перед ними в лунном свете, чешу подмышку и широко зеваю. И кого же выбрать?

Ада помылась и надушилась, распущенные рыжие волосы вьются на плечах. Легкое платье приятно взгляду облегает пухлые дыньки грудей.

Радмила в коротком сарафанчике тоже хороша, хороша…Стройные ноги на виду, полушария грудей выглядывают, точно всплывшие торпеды. Но Ада заслужила всё же больше. Сражалась, рисковала жизнью. Надо поощрить милашку.

— Господин… — сладко запев, Радмила пытается взять инициативу в свои руки.

— Заходи, — киваю Аде, отодвинувшись — Только ложись так, чтобы Фросю не разбудить.