— Хорош гнать, — обрываю, откинувшись в кресле. — Выметайся, жирдяй.

— Что? — не верит услышанному инспектор.

— Я говорю, пошел вон, ничтожество, — лениво повторяю и киваю на стол. — Бумажку с собой забери, иначе запихну тебе ее в одно место.

— Аркадий Степанович? — блеет толстяк. — Вы видите, как ваш воспитанник общается с представителем Совета? Это же вам здорово аукнется!

— Он прав, — вдруг расправляет плечи старик. — Ты, жалкое ничтожество, сейчас же уберешься из моего дома, иначе Совет получит твой дымящийся прах в урне, — негромко, но веско припечатывает глава рода Лазаревых.

Аркадий вскидывает руку, между пальцев вспыхивает яркий зигзаг молнии. Но инспектор уже вскочил и бросился к выходу. Пусть и не бегом, но очень быстро.

— Бумажку забери, — с угрозой кидаю вслед.

Через пару секунд толстяк, запыхаясь, возвращается обратно и, подхватив, повинную, столь же шустро исчезает. Совсем скоро доносится рев уносящейся машины.

Надеюсь жирдяю достанется от его хозяев. План ведь не выполнен.

— А ты, оказывается, не совсем пропащий, старик, — смеюсь я, хитро подмигнув. — Есть в тебе пока еще остатки гордости.

Аркадий смотрит на меня недовольно:

— Моржов нас сдал. Твоя «клятва на душе» сбойнула.

— Не сбойнула. Так и задумано, — усмехаюсь.

— Что⁈ — вытягивается лицом Аркадий.

Тут в гостиную заглядывает Радмила.

— Да, родная? — спрашивает ее отец, но блондинка смотрит только на меня:

— Господин, чаю?

— Да, будь добра, — медленно киваю. Девушка тут же исчезает в проходе, и почти сразу появляется с подносом с двумя чашками и тарелкой дымящихся плюшек.

— Сама готовила, — смущенно наматывая на палец золотой локон, сообщает девица.

Ха, растет умом блондинка. И про ворчуна отца не забыла, одну чашку чая поставила мне, а вторую поближе к Аркадию, сахарка ему кинула в кипяток, сам старик аж чуть не растаял. Значит, не совсем пропащая. Не тупо карьеристка, о родных думает.

Без слов Радмила уходит, словно обычная служанка. Но качнуть косой не забыла, это да.

— Миша, что, значит, «так задумано»? — после проявленной дочкой заботы, Лазарев чуть подуспокоился и сейчас попивает чаек.

— Хочу увидеть, кто на нас будет давить, — отвечаю, отпив из чашки. — Увидим всех наших врагов и затем прихлопнем их.

— Даже членов Совета? — недоверчиво косится на меня старик.

— А какая разница? — пожимаю плечами.

Аркадий молчит несколько секунд, а потом поднимает свои выцветшие со временем глаза:

— Романов, скажи мне, кто ты такой на самом деле?

— Попробуй догадаться сам, — усмехаюсь я, откусив плюшку. Мм, с изюмом, неплохо. — Ты же мудрый старик.

Он обиженно супится.

* * *

Около четырех выезжаем на «чайке» Лазаревых в сопровождении двух «тигров». На суд я оделся цивильно. Слуги подготовили черный двубортный костюм и лакированные туфли. Одежда нового времени меня удивила, особенно эта бесполезная удавка под названием «галстук». Это вроде как шарф, но шею не греет, да и сейчас жарень на улице, нахрен тогда нужна?

Через полчаса ширма леса открывает жилые массивы.