– Ну, Кристина.

– Нет, правда, доктор Кац. Я очень вас прошу.

– Ну, ладно, буду считать, что ты знаешь что делаешь. Но почему-то в последние несколько лет ты все чаще усложняешь наши отношения, а?

Он снова улыбнулся, широко раскрыв правый глаз. Добродушие Каца в ее нынешнем затруднительном положении успокаивало.

– Не то, что доктор прописал, да? – отреагировала она.

Он поглядел на нее пристально и снова погрозил пальцем.

– Ты слишком мало веришь в себя, Кристина. Неприятно слышать такое от выдающегося ученого, как ты. Я же говорил тебе, и не раз, что тебе нужно лучше заботиться о себе. Все твои проблемы, на мой взгляд, во многом проистекают из недостаточной заботы именно о себе.

Он внимательно изучил ее лицо левым глазом и кивнул.

– Неуверенность в себе формирует основу твоей личности и даже отчасти объясняет, почему у тебя возникают трудности с начальством и межличностными отношениями.

– Ого! Хватит уже комплиментов, доктор.

Кац подошел слишком близко к той территории, на которой обычно действовала ее мать. Только Йорца Прюсик могла высказывать своей дочери такие откровенные замечания, не рискуя нарваться на чрезмерную защитную реакцию. С другой стороны, она уже так давно знает доктора Каца, и он всегда был и остается на ее стороне. Сколько уже лет она делится с ним своими страхами, которые нередко мешают ей спать по ночам, а в особо трудные моменты и работать.

Доктор подался к ней.

– Разве я когда-нибудь специально причинял тебе боль? – Он нежно накрыл ее ладонь своей ладонью. – Разве ты не знаешь, что ты для меня как дочь, которой у меня никогда не было? И я никогда не сделаю и не скажу тебе ничего такого, что может по-настоящему причинить тебе боль.

– Спасибо, доктор, – ответила Кристина. На мгновение ее глаза наполнились слезами, но она сморгнула их. – Вы очень добры ко мне.

Он похлопал ее по запястью:

– Так что у тебя на этот раз?

Кристина перевела дух и мысленно переключила передачу.

– Серийный отравитель, человек, который убивает, не оставляя на жертве ни царапины, кроме следа от укола на задней поверхности шеи, куда он вводит быстродействующий яд.

– Он не раздевает их ни до, ни после смерти и не насилует, – продолжала она. – Сексуальный подтекст убийств вообще отсутствует, по крайней мере внешне. Ни в том, где и в каком виде он оставляет тела убитых, ни в состоянии окружающих их поверхностей мы ни разу не находили никаких свидетельств каких-либо действий эротического характера. В том числе никаких телесных выделений, которые могли бы дать нам образец ДНК.

– Отравитель, говоришь? – Кац задумчиво потер подбородок. – А каким он пользуется ядом, известно?

– Каким-то стероидным соединением, которое, скорее всего, производят тропические лягушки-древолазы. Например, ужасный листолаз. Ее кожа выделяет батрахотоксин, который считают самым смертоносным из всех природных ядов.

– Понятно, – сказал Кац и надул щеки. – Очень интригующий выбор яда. Как я понимаю, его в аптеке не купишь.

– В общем-то, нет, – сказала Кристина. – Но в Индиане есть пара лабораторий, где именно этот яд используют в исследовательских целях, так что он есть в их хранилищах. А пару лет назад одно из этих хранилищ взломали и вынесли оттуда несколько лягушачьих шкурок. Как считают специалисты, яда на них хватит человек на сто, не меньше.

– Что ж, значит, у тебя есть неплохая зацепка.

– Да, но тут, как всегда, все сложно. – И Кристина даже закатила глаза. – Наша новая директриса не поклонница привлечения агентов филиала к расследованию преступлений на местах. Больше того, она распорядилась, чтобы все отделы сосредоточились на ее любимом проекте.