Я посмотрел на Кая. Я вспомнил о соколе и волке Донала - два лиир вместо одного. Времена менялись, время шло, и иногда слишком быстро.

Я вздохнул и потер колени.

- Хомэйны не примут его. По крайней мере, не так легко. Он Чэйсули до мозга костей, несмотря на свою хомэйнскую кровь.

- Верно, - согласился Дункан, - ты начинаешь осознавать опасность.

- Я могу уменьшить ее. Могу уничтожить этот выбор. Могу сделать так, что хомэйны наверное примут его.

Дункан покачал головой:

- Меньше, чем восемь лет назад, по твоей воле окончилась кумаалин Шейна.

Слишком недавно. Такие вещи просто не делаются.

- Нет. Но я могу упростить это.

- Каким образом?

- Женив его на Айслинн. Дункан резко поднялся:

- Но ведь они еще дети!

- Сейчас - да, но дети становятся взрослыми, - мне вовсе не хотелось увидеть ошеломление и гнев на его лице, но выхода не было. - Раннее венчание, Дункан, как это принято в королевских домах. Через пятнадцать лет Доналу будет - двадцать три, так? Айслинн - шестнадцать, достаточно, чтобы сыграть свадьбу.

Тогда я назначу его своим наследником.

Дункан закрыл глаза. Я увидел, как его правая рука приподнялась в привычном жесте:

- Толмоора лохэлла мей уик-ан, чэйсу, - в его голосе была беспомощность, которая, я видел, точила его душу. Дункан был не из тех, кто пытается приукрасить свои истинные чувства.

Я вздохнул и с приличествующим выражением лица сделал жест, означавший пожелание мира Чэйсули: Чэйсули и-хэлла шансу.

- Мир! - слово было произнесено с горечью: снова нечто новое для Дункана.

- Мой сын этого не узнает.

Я снова почувствовал ломоту в костях и поплотнее завернулся в свое одеяние:

- Думаю, я тоже этого не знал. А ты?

- О нет, знал, - тут же откликнулся он с горечью. - Более, чем ты, Кэриллон. Ведь Аликс пришла ко мне.

Удар достиг цели. Я поморщился, вспомнив об Электре, я знал, что мне придется во всем этом разобраться, и чем скорее, тем лучше. Видят боги, Тинстар и так отнял у меня достаточно времени.

- Я пошлю за Аликс, - сказал я наконец. Холод пробирал меня до костей меня, но не Дункана, похоже, он его не чувствовал. - И за Доналом. Я объясню им обоим. Можно было бы послать Кая, но у меня есть другое поручение для тебя.

Я ожидал отказа, но Дункан не сказал ничего. В его позе чувствовалась безмерная усталость, почти покорность, а в глазах - горькое понимание. Он всегда и во всем был на шаг впереди меня.

- Дункан… прости меня. Я не хотел отнимать у тебя сына.

- Не проси прощения за то, чего хотели боги, - он поднял руку, и ястреб опустился на нее. Никогда я не мог понять, как Дункану удается держать его на руке: все же Кай - тяжеленная птица.

- Что же до твоего дела - я исполню его. Оно даст мне возможность выбраться из этих стен…

Он передернул плечами, словно повторяя мой жест - только причина была другой.

- Они давят… - сказал он наконец. - Как они давят… как сковывают душу Чэйсули…

- Но разве не Чэйсули возвели эти стены? - я был удивлен тем, какой страстью звучал его голос.

- Мы построили их и мы оставили их, - он покачал головой. - Я оставляю их.

Моему сыну, не мне придется учиться жить в этой клетке. Я слишком стар для того, чтобы менять свои привычки.

- Так же, как и я, - с горечью откликнулся я. - И таким меня сделал Тинстар.

- Тинстар изменил твое тело, но не душу, - ответил Дункан. - Не позволяй плоти властвовать над сердцем.

На мгновение по его лицу скользнула тень улыбки - и он покинул комнату.

Я вошел в покои Электры и увидел ее сидящей у створчатого окна. Свет солнца, заставлявший сиять ее волосы, не позволял ей видеть меня - она повернула ко мне голову только когда хлопнула закрывающаяся дверь.