Вопрос принадлежит юноше-заброде.

    – Шиш они заметят. Мне в этой дыре не впервой отсиживаться. Лучше нам друг за дружкой приглядывать. Неровен час… У меня и кресало есть, и трут. Свечу прихватили?

    – Извольте, Ендрих. Только я ничего не вижу.

    – Держи в руке. Сейчас увидишь.

    – Ага. Пущай в руке держит. И рукой туды-сюды елозит. Авось, свечка до небес вырастет! Без огня полыхнет…

    – Заткнись, дурища!

    – Полностью с вами согласен, Ендрих. При молоденькой девице… такие гадости…

    – Мамка, хацу свецку! Тутоцки затемнотело! Пусть дядя Закомцик сделает огонек…

    – Сделает дядя, сделает… хрена он сделает, твой дядя, и редькой доделает…

    Щелкают удары кресала. Искры. Еще искры. Тянет дымком. В ладонях Сухой Грозы начинает медленно разгораться огонь – сперва темно-багровый, тусклый, дальше все более яркий. Верней, это позже становится видно, что в ладонях. Поначалу кажется, будто зловещий красный глаз возник во тьме.

    – Теперь видишь? Давай сюда свечу.

    Сутулая фигура заслоняет рдеющий «глаз». Треск фитиля, по стенам мечутся блики.

    Свет! Живой, охристый.

    – Благодарю вас. Люкерда, прошу садиться. Лучше вот сюда, на бочонок. Сейчас, я только пыль смахну. Табуретов здесь, как сами понимаете, не водится. Не говоря уже о стульях и креслах.

    – Ковров не прикажете? – кривится Ендрих. Неизвестно, что ему больше докучает: боль в ноге или чопорность старика. – Вон в углу стоит, свернутый. Добрый ковер, из Шемахани. Давайте, давайте, я как раз на него лягу. Не на полу же валяться…

    – Откуда у папы шемаханский ковер? И… вообще все это?!

    Люкерда с удивлением осматривалась по сторонам. Тугие бревна ковров, тюки с тканями, аккуратные кованые сундучки и резные ларцы, бочонки, пузатые мешки. Местами из завалов и нагромождений торчат рукояти мечей, древко бердыша, полированная ложа самострела, гребень шлема…

    Устраиваясь поудобнее, атаман оскалился с напускной веселостью:

    – Откуда? От чуда-юда! С молодецкого промысла – из дальних стран доставлено, у дурных людей отобрано…

    – Молодой человек, вы бы уж потрудились называть вещи своими именами. Стыдно вводить наивную девицу в заблуждение. Контрабанда и разбой, вот как это называется.

    – Замолчите, Джакомо! Как вам не стыдно! Ендрих, он… он настоящий герой! Он сегодня напал на передовой отряд маркграфа Зигфрида! Словно Неистовый Роланд на мавров!

    – Да, конечно, – Джакомо кисло усмехается краешком губ, садясь на ближайший сундук. – Ронсевальское ущелье, верный Дюрандаль… Трубадуры в очередь строятся: воспевать. Ну и как, господин герой, гроза захватчиков? Враг разбит наголову и позорно бежал? Или, может быть, вы с вашими достойнейшими рыцарями удачи просто решили разграбить чужой обоз? Только охрана оказалась Роландам не по зубам? И теперь солдаты маркграфа вымещают зло на мирных поселянах – герои-то ушли! Герои в схронах сидят, копят силы для новых подвигов!

    Ендрих Сухая Гроза угрюмо молчал. Старый приживал попал в точку. Все именно так и случилось. Они спокойно перешли границу, которой после захвата вольного города Хольне больше не существовало.