К примеру, Вексельный устав был опубликован в царствование Петра II, но отрок не имел к его возникновению, как, впрочем, и к управлению страной, никакого отношения; равным образом, такие важные нормативные акты, как отмена внутренних таможенных пошлин, начало Генерального межевания, учреждение Московского университета, были обнародованы при Елизавете Петровне, но некоторые из них были лишь подписаны императрицей, а законотворчество происходило без ее участия.

Возвратимся к манифесту о вольности дворянства. А. С. Мыльников в тексте о нем допустил две погрешности: первая и главная состоит в том, что он не поведал читателю об истории его возникновения. Кстати, все преемники Петра Великого, в том числе и Петр III, клялись в верности его заветам, но реально в отношении службы дворян действовали в направлении, противоположном политике великого реформатора: Петр I установил обязательную пожизненную службу дворян, его преемники шаг за шагом облегчали службу. Начало положила Екатерина I, когда предоставила право офицерам попеременно освобождаться от службы на три года и жить в деревнях, чтобы поправить дела в своих вотчинах. В течение этого времени они не получали жалованья.

После неожиданной кончины Петра II и наступления междуцарствия дворяне выступили с проектами, в которых, в частности, требовали замены пожизненной службы ее двадцатилетним сроком. При Анне Иоанновне срок службы был ограничен, но не 20 годами, как требовали дворяне, а 25. От елизаветинской Уложенной комиссии дворяне требовали постоянного освобождения от службы. Поэтому заявление Петра III в Сенате 17 января 1762 г. о намерении освободить дворян от обязательной службы следует рассматривать как акцию, инициатором которой был не император, а дворяне, причем за три с половиной десятилетия до его опубликования.

Ошибочным, на наш взгляд, является и отношение А. С. Мыльникова к условиям возникновения манифеста 18 февраля 1762 г., сообщенным известным историком и публицистом XVIII столетия М. М. Щербатовым, современником царствований Елизаветы Петровны, Петра III и Екатерины II. Вот как описывал Щербатов условия появления манифеста: «Петр Третий, дабы сокрыть от графини Елизаветы Романовны, что он всю ночь будет веселиться с новопривозною, сказал при ней Волкову, что он имеет с ним сию ночь препроводить в исполнении известного им важного дела в рассуждении благоустройства государства. Ночь пришла; государь пошел веселиться с К.К., сказав Волкову, чтобы он к завтрему какое знатное узаконение написал и был заперт в пустую комнату с дацкою собакою. Волков, не зная ни причины, ни намерения государского, не знал о чем зачать писать, а писать надобно. Но как он был человек догадливый, то вспомнил нередкие вытвержения государю от графа Романа Ларионовича Воронцова о вольности дворянства. Севши, написал манифест о сем. По утру его из заключения выпустили, и манифест был государем опробован и обнародован».

А. С. Мыльников считает информацию князя М. М. Щербатова «фантастической», баснословной и «неправдоподобной», не приводя в подтверждение суровой оценки убедительных аргументов. Во-первых, и это главное несовершенство содержания манифеста, отсутствие в нем четких определений, какая, например должность ожидает ушедшего в отставку офицера, если он пожелает возобновить службу, или, из каких резервов можно черпать офицеров, на долю которых выпала обязанность заменять ушедших в отставку; что дает основание, считать подготовку манифеста в пожарном порядке и без должного обсуждения и внесения дополнений и исправлений; во-вторых, это не менее важно, Михаил Михайлович не принадлежит к числу авторов-фантастов, его характеристики монархов и монархинь можно проверить показаниями других источников, что подтверждает их достоверность; в-третьих, А.