|
Он встрепенулся, закрестился и стал пробираться к выходу. *** Еропкин говел в церкви допоздна и домой вернулся уже после десяти. С крыши соседнего дома, где мерз филер Лацис, было видно, как во дворе стали запрягать крытый возок. Похоже, что несмотря на ночное время, почивать Самсон Харитонович не собирался. Но у Фандорина и Анисия все уж было готово. От дома Еропкина в Мертвом переулке выезд был в три стороны - к Успению-на-Могилках, к Староконюшенному переулку и на Пречистенку, и на каждом из перекрестков стояло по двое неприметных саней. Возок действительного статского советника - приземистый, обитый темным сукном, - выехал из крепких дубовых ворот в одиннадцать с четвертью и двинулся в сторону Пречистенки. На козлах сидели двое крепких парней в полушубках, сзади, на запятках, расположился чернобородый. Первые из двух саней, что дежурили у выезда на Пречистенку, неспеша тронулись следом. Сзади цепочкой пристроились остальные пять и на почтительном отдалении покатили за "нумером первым" - так на специальном жаргоне назывался передний эшелон визуального наблюдения. Сзади на "нумере первом" горел красный фонарь, который задним было видно издалека. Эраст Петрович и Анисий ехали в легких санках, отстав от красного фонаря на полсотни саженей. Остальные "нумера" растянулись сзади вереницей. Были тут и крестьянские сани, и ямщицкая тройка, и иерейская пара, но даже самые затрапезные дровни были крепко сколочены, на стальных ободах, да и лошадки подобраны одна к одной - хоть и неказистые, но ходкие и выносливые. Через один поворот (на набережную Москвы-реки), согласно инструкции, "нумер первый" отстал, и вперед, по сигналу Фандорина, вышел "нумер второй", а "первый" пристроился в самый хвост. Ровно десять минут по часам "второй" вел объекта, а потом свернул налево, уступив позицию "нумеру третьему". Строгое следование инструкции в данном случае оказалось не лишним, потому что чернобородый разбойник на запятках не клевал носом, а покуривал цыгарку, и непогода ему, толстокожему, была нипочем, даже шапкой не покрыл свою косматую голову, хоть поднялся ветер и с небес лепило крупными мокрыми хлопьями. За Яузой возок свернул влево, а "нумер третий" покатил дальше по прямой, уступив место "четвертому". Сани надворного советника при этом в чередовании "нумеров" не участвовали, держались все время на второй позиции. Так и довели объекта до пункта следования - к стенам Новопименовского монастыря, белевшего в ночи приземистыми башнями. Издали было видно, как от возка отделились одна, две, три, четыре, пять фигур. Последние двое что-то несли - не то мешок, не то человеческое тело. - Труп! - ахнул Анисий. - Может, пора брать? - Не так быстро, - ответил шеф. - Нужно разобраться. Он расположил сани с агентами по всем стратегическим направлениям, и лишь потом поманил Тюльпанова - марш за мной. Они осторожно приблизились к заброшенной часовне, обошли ее кругом. С противоположной стороны, у неприметной, ржавой двери обнаружились сани и привязанная к дереву лошадь. Она потянулась к Анисию мохнатой мордой и тихо, жалобно заржала - видно, застоялась на месте, соскучилась. Эраст Петрович приложил ухо к двери, потом на всякий случай слегка потянул за скобу. Неожиданно створка приоткрылась, не издав ни единого звука. Из узкой щели забрезжило тусклым светом и чей-то звучный голос произнес странные слова: - Куда? В камень превращу! - Любопытно, - прошептал шеф, поспешно прикрывая дверь. - Петли ржавые, а смазаны недавно. Ладно, подождем, что будет. Минут через пять внутри зашумело, загрохотало, но почти сразу же снова стало тихо. Фандорин положил Анисию руку на плечо: не сейчас, рано. Прошло еще минут десять, и вдруг женский голос истошно закричал: - Пожар! Горим! Люди добрые, горим! Тут же подхватил и мужской: - Пожар! Горим! Пожар! Анисий азартно рванулся к двери, но стальные пальцы ухватили его за хлястик шинели и притянули назад. |
