Хотя рукава скафандров не позволяли ремням впиваться в запястья, задранные вверх руки постепенно затекали – причем повышенная гравитация ускоряла этот процесс. Пламя разгоралось, его тепло уже чувствовалось сквозь ботинки. И дым, как бы мало его ни было, все же начинал щипать в носу и в горле...

– Роберт, сколько, по‑вашему, мы так продержимся?

– Если бы у нас были шлемы, то, может быть, мы могли бы рассчитывать на несколько часов. А так мы, вероятно, задохнемся раньше. В любом случае у нас нет приличной термозащиты. Туземцы намерены сделать из нас фирменное блюдо – землянин, жареный в собственном скафандре...

– Как вы можете шутить в таких обстоятельствах!

– В таких обстоятельствах шутить – это все, что нам осталось, чтобы сохранить достоинство. Иначе мы начнем визжать и звать маму, а это унизительно и, главное, бесполезно.

Огонь поднимался все выше и охватил ноги землян. С шипением сгорели связывавшие их ремни, оставив отвратительный запах. Жара становилась нестерпимой, пленники подогнули ноги. Туземцы оживились, видя, что эти странные существа наконец‑то начинают мучиться, несмотря на свою толстую, нечувствительную кожу. Флейты заиграли с новой силой – на этот раз что‑то радостное, ликующее, напоминая приговоренным обо всех прелестях оставляемой ими жизни.

– Роберт...

– Да?

– Скажите, Роберт... вы и сейчас меня ненавидите?

– Сейчас – нет, мисс Клайренс... Эмили... ведь вы страдаете так же, как и я.

– А если бы мы спаслись... вы бы снова не простили мне миллиарды моего отца?

– Каким образом мы могли бы спастись? Разве что начнется внезапное оледенение... Я еще не видел рептилий, способных выдержать температуру ниже точки замерзания воды... Оледенение... а лучше потоп...

– Вы не ответили на мой вопрос.

– Сейчас мне плевать на любые деньги... Но, если я спасусь, мое отношение к хозяевам жизни станет прежним.

– Вы говорите – «если»... Значит, вы еще верите?

– Знаете, Эмили... – Роберт закашлялся, – я позволил себе отступить от своих принципов. Не только наихудший, но и самый вероятный сценарий говорят, что нам конец... но я еще позволяю себе надеяться. В конце концов, хуже от этого уже не будет...

Пламя поднялось до пояса.

55

Земляне раскачивались и извивались, чтобы хоть на короткие моменты вырываться из огня. Увы, этих моментов было недостаточно, чтобы восстановить нормальную температуру в скафандрах. Дым ел глаза, дышать становилось все труднее. В перерывах между приступами кашля Эмили стонала, а Роберт поносил дикарей последними словами, избегая, впрочем, особо непристойных оборотов – не столько из‑за девушки, сколько помня еще о собственном достоинстве. Флейты с навязчивостью идиота повторяли одну и ту же музыкальную фразу, построенную, казалось, по принципу максимального неблагозвучия.

Звук, который услышал пилот, сперва был сочтен им за галлюцинацию, порожденную отравленным дымом мозгом. Но вот и Эмили, подавив кашель, закричала:

– Роберт, вы слышите?!

И в самом деле, с неба шел отдаленный гул. Туземцы, опьяненные музыкой и зрелищем, еще не замечали его.