– Может быть, он так уродлив, что это может подорвать его престиж? Может, он мутант?

– Эмили, я был лучшего мнения о вашей способности мыслить. Конечно, нет! Все гораздо проще. Вы, вероятно, знаете из истории, что все цари и фараоны стремились укрепить свою власть не только через светские, но и через религиозные институты, и лучшим в этом плане было обожествление собственной особы. И полному обожествлению мешало лишь одно обстоятельство – ни один из правителей не обладал одним из главных атрибутов бога, то есть бессмертием. Первый из Божественных Императоров Коррингарта решил эту проблему с помощью костюма, полностью скрывающего индивидуальные особенности. Даже голос, ретранслируемый репродуктором, может быть как угодно изменен. Таким образом, императоры, конечно, оставляют потомство и умирают, как и все, но это держится в глубокой тайне. В день смерти правителя наследник облачается в плащ и маску своего предшественника. Конечно, это связано с некоторыми неудобствами, зато позволяет поддерживать версию о бессмертном и божественном... Впрочем, возможно, существо в маске – просто дистанционно управляемый робот, а настоящий император живет в секретной резиденции или даже среди простых смертных. Так или иначе, столь простое и очевидное объяснение не приходит коррингартцам в головы. То есть, конечно, у них может существовать подпольная оппозиция, но по тем данным, которыми располагаем мы, официальная идеология стоит незыблемо.

33

Гигантский лес кончился, уступив место бескрайней степи с разбросанным там и сям небольшими рощицами; потом на горизонте показались горы. Катер миновал невысокий хребет и несколько минут летел над унылым каменистым плато, лишенным всякой растительности. Затем ландшафт внизу снова начал оживать, голубые ленты рек зазмеились между зелеными холмами, и вскоре началась страна озер, над которой Роберту пришлось увеличить высоту, чтобы избежать столкновений с бесчисленными птицами. За озерами вновь потянулись леса, но уже не такие высокие, как по ту сторону гор – пожалуй, ни одно дерево не достигало здесь сотни метров. Наконец впереди показалась обширная проплешина – там находилась имперская база. Роберт снизил скорость.

– Послушайте! – воскликнула вдруг Эмили, пораженная неожиданной мыслью. – А ведь наши действия – это нарушение Бетельгейзианских соглашений!

– Нет, – покачал головой пилот. – Бетельгейзианские соглашения касаются только масштабных боевых действий во Внутреннем космосе. Но в истории еще не было случая, чтобы даже не находящиеся в состоянии войны стороны принимали на себя обязательства о полном отказе от разведки... или мелких диверсий.

В этот момент динамик, из которого на протяжении полета несколько раз раздавались требовательные фразы, вновь ожил. На этот раз Роберт счел нужным пошевелить что‑то внутри развороченного микрофона.

– Пусть думают, что у нас вышел из строя передатчик.

Катер медленно поплыл над базой. Роберт поворачивал голову из стороны в сторону, рассматривая серые вытянутые параллелепипеды казарм, внушительные коробки ремонтных мастерских, цилиндры резервуаров, полукруглые ангары и склады, большие чаши антенн, лучеметы на сторожевых башнях, купола административных корпусов, посадочные площадки и далекое бетонное поле космодрома с высокими и тонкими шпилями коррингартских кораблей.

Из динамика прозвучала очередная команда, и Роберт качнул катер с боку на бок.

– Что вы делаете? – спросила Эмили.

– Они велели подтвердить, что я их слышу. Сейчас нам покажут, куда садиться.

Катер неподвижно завис над квадратной площадкой, по краям которой ритмично вспыхивали сигнальные огни, и начал медленно снижаться. К месту предполагаемой посадки подъехали две машины – возможно, медики и пожарные или техническая служба.