Мы пили пиво, а я надеялся выспросить Кевина насчет жизни пиратской и моего личного бзика — больших синих звездолетов неизвестной, но очень агрессивной ксенорасы.

Насчет звездолетов Кевин ничего не знал, а на вопрос «как тебя, голубь, занесло в эти дикие места», вздохнул и ответил:

— Жизнь такая, Андрей, — и дальше молчок.

Был он наполовину поляк, родом с планеты Андобанд, Атлантический сектор. Он окончил восемь классов средней школы, хотел поступать в Чикагское техническое училище, с прицелом на работу в англо-американской корпорации «Аврора» (той самой, что выпускает наши любимые транспортные флуггеры «Андромеда» всех модификаций).

И тут что-то сломалось в его простой понятной жизни. Он улетел на Землю, поступил в училище… И оказался через самое короткое время под теплым крылышком Иеремии Блада за великую тыщу парсеков от субдиректории Иллинойс. По крайней мере, так выходило по моему личному хронометражу его биографии — сам-то Кевин про этот свой зигзаг судьбы отмалчивался.

Зато о-о-очень активно расспрашивал меня о мисс Фэйри Вилсон.

— А что она? — спрашивал я, включая дурачка.

— А ты будто не видишь, как она на тебя смотрит! — отвечал Михальский, и руки его предательски дрожали, расплескивая пиво.

— Фэйри — нормальная баба, — говорил я. — Как смотрит? Да Господь знает.

— Это такая женщина, о-о-о! — вздыхал Кевин, и было яснее ясного, что не менее половины его снов заняты неприступной девушкой-пилотом. — Я за ней долго ухаживал, а она на меня даже не смотрит… Ты не знаешь, как к ней лучше подкатить?

«М-да, подкатишь ты, как же! Тебе бы спортом заняться! А то не дело, когда у парня рука в два раза тоньше, чем у объекта страсти», — рассуждал я про себя, а вслух ответил:

— Кевин, забей, честное слово! Все девки одинаковые! Не смотрит и не надо! Баб надо бить! Все они суки и проститутки!

Михальский не слушал моих увещеваний, романтически смотрел в переборку и видел там явно не синтетическую пробку обшивки.

— А у вас с ней было? Ну… это самое?

Dios mio! Какая тоска!

Зато на рабочем месте Кевин преображался, делаясь собранным, деловитым и желчным типом.

Кстати, было из-за чего!

Флуггерный парк «Последнего Ковчега» представлял собой дикое зрелище. Например, боевые машины. Их было более двухсот пятидесяти штук, а на ходу постоянно находилось около ста двадцати.

Кевин жонглировал запчастями, сочинял взаимозаменяемые блоки, перепаивал, перетачивал, порождая конверсии и гибриды, невозможные с точки зрения техники и эстетики. И все это работало!

Хотя в целом положение с матчастью было печальное.

Основу истребительного парка составляли Ki.31 «Черный гром» образца 2577 года — он же «Кокураймэй» на языке директории-производителя.

Эти в прошлом неплохие машины достались Бладу по наследству, когда этот гений злодейства совершил рейдерский захват обанкротившейся фирмы «Уайткросс», где трудился вначале пилотом, а затем управляющим среднего звена.

Папа истребителя, ниппонский государственный концерн «Сэнран», прекратил его выпуск году этак в 2590-м. В 2610-м его официально сняли с вооружения — и вообще отовсюду, даже со складской консервации. Так что «Сэнран» не просто заморозил выпуск комплектующих, но и поточные линии свернул как безнадежно устаревшие.

Запчасти к «Кокураймэям» были на вес золота — предшественник Кевина вынужденно осваивал последние запасы из приданого «Уайткросс», так что поголовье боевого стада неуклонно сокращалось. За что Блад, не церемонясь, отстрелил ему башку и поставил на его место одного толкового паренька.