— А мне, со своей стороны, удалось узнать, что по крайней мере одна из сестер была чрезвычайно неприятной женщиной, — сказал он.

— И это ничуть меня не удивляет, — усмехнулся Рюдберг. — Богачи часто неприятны.

— Богачи? — переспросил Валландер.

Но Рюдберг ничего не ответил и, только когда они все собрались в переговорной комнате, рассказал все в подробностях.

— Согласно данным Шведского депозитарно-регистрационного центра, сестры Эберхардссон владели акциями и облигациями общей стоимостью около десяти миллионов крон. Как они ухитрились сделать так, что все это не облагается налогом, — загадка. Оказалось, что они и подоходный налог не платили. Я обратился к налоговикам. И выяснилось, что Анна Эберхардссон зарегистрирована как резидент Испании. Но мне все еще не вполне ясны детали этого дела. Так или иначе, у них был большой портфель инвестиций как в Швеции, так и за границей. — Рюдберг положил документы на стол. — Мы не можем исключить возможности того, что это, как говорится, лишь верхушка айсберга. Пять миллионов в сейфе и десять миллионов в акциях и облигациях. Это то, что мы обнаружили в течение нескольких часов. А если мы поработаем еще неделю? Возможно, счет вырастет до ста миллионов.

Валландер рассказал о своей встрече с Тирой Улофссон.

— Анну тоже характеризуют не самым лестным образом, — сказал Сведберг, когда Валландер замолчал. — Я разговаривал с человеком, который пять лет назад продавал сестрам тот дом. Цены тогда начали падать. А до этого сестры снимали жилье. Торговалась, очевидно, Анна. Эмилия при этом не присутствовала. И агент по недвижимости сказал, что Анна была самой трудной покупательницей из всех, кого он встречал. Видимо, она как-то пронюхала, что его фирма испытывает трудности — и в смысле надежности, и в смысле ликвидности. Он сказал, что она была холодна как лед и практически его шантажировала. — Сведберг покачал головой. — Я совсем не так представлял себе старушек, торгующих пуговицами, — закончил он, и в комнате повисло молчание.

Молчание нарушил Валландер.

— На этом направлении мы совершили прорыв, — начал он. — Но у нас так и нет ни одной ниточки к тому, кто их убил. Однако есть вероятный мотив: деньги. Кроме того, мы знаем, что эти женщины уходили от налогов и скрывали от властей крупные суммы денег. Мы знаем, что они были богаты. Я не удивлюсь, если окажется, что у них был дом в Испании. А возможно, и еще какие-нибудь активы в других странах. — Валландер налил себе стакан минеральной воды и продолжал. — Все, что мы знаем, ставит перед нами два вопроса. Первый: откуда у них деньги? И второй: кто знал, что они так богаты?

Валландер поднес стакан к губам и вдруг увидел, что Рюдберг вздрогнул, как от сильной боли, и упал головой на стол. Как мертвый.

Позже Валландер вспоминал, что в первые несколько секунд он был абсолютно убежден: Рюдберг умер. И все, кто был в комнате, когда Рюдберг упал, подумали то же самое: внезапная остановка сердца. Первым очнулся Сведберг. Он сидел рядом с Рюдбергом. Он убедился, что коллега жив, схватил телефон и вызвал «скорую помощь». Валландер и Ханссон уложили Рюдберга на пол и расстегнули ему рубашку. Валландер приложил ухо к сердцу, послушал — сердце билось очень быстро.

Приехала «скорая», и Валландер вместе с Рюдбергом поехал в больницу — благо недалеко. Рюдберга осмотрели, оказали ему первую помощь, и меньше чем через полчаса Валландеру сказали, что это не инфаркт. Рюдберг потерял сознание по неизвестной пока причине. К тому моменту он уже пришел в сознание, но, когда Валландер попытался с ним заговорить, лишь покачал головой. Его состояние оценивали как стабильное, но его все-таки положили в больницу — для обследования.