Коллеги ждали его в переговорной. Даже Бьорк сидел здесь. Валландер успокоил их, сказав, что ситуация под контролем.

— Мы слишком много работаем, — сказал он и посмотрел на Бьорка. — Работы все больше и больше, а нас все столько же. Рано или поздно и со всеми нами случится то же самое, что с Рюдбергом.

— Да, положение тяжелое, — согласился Бьорк. — Но что делать, фонды ограниченны…

На следующие полчаса расследование было забыто. Взволнованно говорили об условиях труда. А когда Бьорк ушел, высказывания стали еще резче — о неподъемных планах, непонятных приоритетах и постоянном недостатке информации.

Около двух Валландер понял, что нужно закругляться. В том числе и ради собственного здоровья. Думая о Рюдберге, он спрашивал себя, когда же что-нибудь подобное произойдет с ним самим. Как долго еще его собственное сердце сможет выдерживать такой напряженный ритм? Нездоровое питание, постоянные вызовы по ночам, приступы бессонницы? А хуже всего — недавний развод.

— Рюдберг бы этого не одобрил, — сказал он. — Говорить о нашем положении — это пустая трата времени. Этим мы займемся позже. А сейчас надо искать убийцу. Дважды убийцу.

Совещание закончилось. Валландер пошел в свой кабинет и позвонил в больницу. Ему сказали, что Рюдберг спит. Ожидать объяснений того, что с ним произошло, еще рано.

Не успел он повесить трубку, как вошел Мартинссон.

— Что тут у вас случилось? — спросил он. — Я был в Сьобо. А Эбба ничего не может объяснить, ее просто трясет.

Валландер рассказал. Мартинссон тяжело опустился на стул для посетителей.

— Мы тут уработаемся до смерти, — сказал он. — И кто оценит?

Валландеру больше не хотелось говорить о Рюдберге, по крайней мере сейчас.

— Ты был в Сьобо, — сменил он тему. — И что там?

— Месил грязь на полях, — ответил Мартинссон. — Мы достаточно точно определили местоположение сигнальных огней. Но нигде нет никаких следов — ни от прожекторов, ни от приземления или взлета самолета. С другой стороны, появилась информация, которая объясняет, почему этот самолет невозможно идентифицировать.

— И почему?

— Его просто-напросто не существует.

— Что ты имеешь в виду?

Мартинссон ответил не сразу — он рылся в пачке бумаг, которую вытащил из портфеля.

— Согласно сообщению завода «Пайпер», этот самолет разбился во Вьентъяне в 1986 году. Им владел какой-то лаосский консорциум, использовавший его для транспортировки своих менеджеров в сельскохозяйственные центры по всей стране. Официальной причиной катастрофы значится нехватка топлива. Никто не погиб и не ранен. Но самолет развалился, и его вычеркнули из всех списков, в том числе из списков страховой компании. Вот что мы узнали по регистрационному номеру двигателя.

— Но получается, что это не соответствует действительности.

— Естественно, «Пайпер» очень интересует, что здесь произошло. Их репутация может пострадать оттого, что самолет, которого уже не существует, вдруг снова начинает летать. Возможно, это случай страхового мошенничества или чего-то такого, о чем мы даже представления не имеем.

— А люди из самолета?

— Пока ждем, когда их идентифицируют. У меня неплохие контакты в Интерполе. Обещали ускорить процесс.

— Самолет ведь откуда-то прилетел, — сказал Валландер.

Мартинссон кивнул.