– Спасибо, ваше величество, – ответил Грас, надеясь, что его чувство облегчения не очень заметно.

Он бы больше обеспокоился, если бы Ланиус при приветствии употребил его королевский титул. Для него не было тайной, что его собрат-король не считает его законным правителем. В случае если бы зять что-то замышлял, он, возможно, пытался бы умаслить его. Таким образом, все шло так, как должно.

– Дедушка! – завизжали Крекс и Питта и поспешили ему навстречу.

Грас слез с седла – это он всегда делал с удовольствием, – нагнулся и сгреб их в объятия. То, что они были рады видеть его, давало ему ощущение правильности собственных поступков. В отличие от взрослых дети воздавали тебе то, что, как они думали, ты заслуживаешь.

Подошел конюх, чтобы взять на себя заботу о лошади. Лошадь была послушной, но все равно Грас был счастлив видеть, как кто-то другой теперь занимается ею.

– Хорошо, что ты вернулся, – сказали Сосия и Ансер почти хором и рассмеялись из-за этого.

Казалось, ни дочь, ни его незаконнорожденный сын не имели никаких оснований жалеть о его возвращении. И недовольство Сосии его романом с Алсой, казалось, прошло, что тоже было хорошей новостью.

– Я бы хотел, чтобы в Черногории дела шли лучше, – сказал Грас.

Услышав его слова, Ланиус удивленно поднял брови. Грасу понадобилось мгновение, чтобы понять, почему. Любой король Аворниса, как он полагал, провозгласил бы победу, неважно, была она или нет. Он не видел в этом смысла. Он знал правду – и вся армия тоже. Если бы он так поступил, это выставило бы его лжецом или глупцом. А так он останется в глазах окружающих честным человеком, который проиграл битву. Он надеялся, что это будет лучше для него.

Грас понимал, почему Ланиус, поприветствовав его, отошел в сторону. У его зятя было веское основание не любить его, но этот молодой человек также отличался сдержанностью – скорее даже застенчивостью. Орталис также не спешил приблизиться: его законный сын сделал более чем достаточно, чтобы рассердить его. Он и Орталис обменялись взглядами, полными злобы.

И Эстрилда тоже не спешила сделать шаг навстречу мужу. Это несколько задело Граса. Жена все еще не простила ему измены? Но неприятный разговор состоялся, и они помирились – впрочем, Грас почти сразу отправился воевать, и примирение оказалось непрочным. Может быть, она не сердилась из-за Алсы, а подозревала, что, пока он был на севере, какая-нибудь черногорская девушка согревала его постель. Такого не случилось – еще и потому, что Грас не хотел, чтобы сведения об этом рано или поздно дошли до нее. «Но Эстрилда все равно подозревает меня». Король Грас вздохнул: «Половина моей семьи любит меня, другая половина хотела бы, чтобы я все еще сражался с черногорцами. Могло быть и хуже. Да, но клянусь Олором и Квилой, могло бы быть и лучше».

Он повернулся к Гирундо. Любит его семья или нет, дела королевства должны идти своим чередом.

– Отправь людей в казармы, – велел он. – Дай им отпуска по отрядам, соблюдая очередность. Иначе они разнесут город по камню.

– Надеюсь, что ничего подобного не случится, – ответил Гирундо. – Если те, кто не получил отпуска, будут выражать недовольство, я пойду им навстречу.

Грас кивнул.

– Поступай, как считаешь нужным. Главное – чтобы был соблюден порядок. Разумеется, они захотят и выпить, и побуянить. Но пусть ведут себя сдержанно.

– Я понимаю.

И Гирундо отправился отдавать приказания своим офицерам.

– А что со мной, ваше величество? – спросил принц Всеволод. – Меня ты тоже отправишь в казармы?

– Я сделаю все возможное, чтобы вернуть вас в Нишеватц, ваше высочество.