Издали было видно узоры на белой коже. В лунном свете все эти псевдо-оккультные завитки, стрелы и буквы выглядели детской мазней. По мере приближения становилось все ясней, что спуск был излишним: Касина голова была вывернута под анатомически неправильным углом, распахнутые глаза не моргали. Мне даже не пришлось прикасаться к ней, чтобы сосчитать пульс. Идеальный образец погиб. Растрачен бездарно и глупо.

Целых четыре года Кася была под наблюдением: ее физическая травма, душевные раны и утраты — все эти факторы создали уникальный случай редкого заболевания, известного как парафренический синдром.

При парафрении человек абсолютно убежден, что обладает сверхнатуральными особенностями — может видеть призраков, призывать духов, влиять на события с помощью заклинаний и ритуалов. Это болезнь избранных, жриц и ведьм.

Мне, как исследователю, оставалось только слегка корректировать происходящее, чтобы не спугнуть его развитие, и постоянно наблюдать из-за кулис. Мне почти удалось взять ее под контроль, переключать ее состояния, будто поворотом тумблера. Еще немного, и мною был бы найден универсальный ключ к излечению любого отклонения.

Но Эксперимент был сорван. Это едва не сокрушило меня.

По возвращению в пансион было принято решение уничтожить часть материалов, относившихся непосредственно к наблюдению за Касей Монюшко. Теперь они казались не просто предвзятыми, но даже компрометирующими. Время было упущено, впереди девушек ждали летние каникулы (которые, разумеется, будут несколько омрачены трагической смертью их одноклассницы).

Но эти два месяца сыграли немаловажную роль для пересмотра методов, способов обработки полученных данных, самих целей Эксперимента и подбора образца номер два.

Магда лучше всего подходила на эту роль, в этом не могло быть сомнений: в течение года она потеряла отца, доверие к матери и свою маленькую подругу, что может стать отличным плацдармом для развития патологии.

Она ранима и эмоциональна, она теперь одинока. Она будет чувствовать вину. Она идеальна.

Но если этого окажется мало…

В таком случае Эксперименту есть кем жертвовать, чтобы направить ее боль в нужное русло.

Магда V

1 ноября 1925

Пот остывает на моей разгоряченной шее, едва не превращаясь в ледяную корку, пар от дыхания не согревает губы. Я бежала, сломя голову, не оборачиваясь и не разбирая дороги, и теперь стою неизвестно где, согнувшись пополам от боли, ножом пронзающей левый бок. Взгляд падает на ноги, и я вижу, что на щиколотке отпечатался ясный бурый след пятерни. Рука Клары! Ее окровавленный рот, смятое о камни лицо Марыси…

Спазм настигает меня, не дав даже разогнуться, и я едва успеваю ухватиться за что-то, чтобы не упасть. Рот горит от желчи, меня бьет крупная дрожь.

Они погибли, погибли!! Их изломали отчаяние, высота и… я?

Ведь я пожелала им никогда не расставаться — и они будут вместе навсегда. Какой ужас. Нет, это совпадение, это глупость, суеверие!

Но, постойте, что же было раньше? Я ведь и раньше загадывала желания, которые сбывались самым извращенным образом. В ночь после драки я стояла на коленях перед черной дверью и просила, чтобы Дана перестала нас мучить.

Когда Юлия пришла ко мне поговорить, я велела ей убираться.

Что же это? Неужели все, что я отрицала, — правда? Желания, жертвы, Зверь в лесу, забравший Касину жизнь. Неужели они реальны? Я ведь была там, я проливала кровь на угли, я пела и каталась по траве, я произносила слова и чувствовала в теле такую легкость, будто могу с визгом умчаться в ночное небо. Я ведь немного верила в это все… Самую малость.

Нет, нет! Этого не может быть. Всему должно быть объяснение. Я могу чего-то не понимать, не помнить… Как тогда, когда чья-то кровь забрызгала мне всю комнату, как когда я смотрела на Дану, прыгающую с ветви бука.