Изменить размер шрифта - +
Были изготовлены три варианта пищи, и только на четвертый раз

удалось создать в точности то, что предсказывали теоретические расчеты; соответственно Бенсингтон и Редвуд говорили о Гераклеофорбии номер один,

номер два и номер три. А Пищей богов я буду называть в этой книге Гераклеофорбию номер четыре, ибо решительно настаиваю на том названии, которое

сначала дал ей Бенсингтон.

***

     Идея Пищи принадлежала мистеру Бенсингтону. Но подсказала ему эту идею одна из статей профессора Редвуда в "Философских трудах", а потому,

прежде чем развивать ее дальше, он посоветовался с автором статьи - и правильно сделал. Притом предстоящие исследования относились не только к

химии, но в такой же степени и к физиологии.
     Профессор Редвуд принадлежал к числу тех ученых мужей, что жить не могут без кривых и диаграмм. Если вы - читатель того сорта, какой мне по

душе, вам, конечно, знакомы научные статьи того сорта, о которых я говорю.
     Когда их читаешь, ничего понять нельзя, а в конце приложены штук шесть огромных диаграмм; развернешь их - и перед тобою какие-то

удивительные зигзаги невиданных молний или непостижимые извивы так называемых "кривых", вырастающих из абсцисс и стремящихся к ординатам, и

прочее в том же роде.
     Подолгу ломаешь себе голову, тщетно пытаясь понять, что же все это означает, а потом начинаешь подозревать, что этого не понимает и сам

автор. Но в действительности многие ученые прекрасно понимают смысл своих писаний, да только не умеют выразить свои мысли языком, понятным и для

нас, простых смертных.
     Мне кажется, профессор Редвуд мыслил именно диаграммами и кривыми.
     Закончив монументальный труд о мышечных рефлексах (пусть читатель, далекий от науки, потерпит еще немного - и все станет ясно как день),

Редвуд принялся выводить кривые и сфигмограммы, относящиеся к росту, и как раз одна из его статей о росте натолкнула мистера Бенсингтона на

новую идею.
     Редвуд измерял все, что растет: котят, щенят, подсолнухи, грибы, фасоль, и горох, и (пока жена не воспротивилась) собственного сынишку, - и

доказал, что рост совершается не равномерно и непрерывно, а скачками.
     Ничто не растет постоянно и равномерно, и, насколько он мог установить, постоянный и равномерный рост вообще невозможен: по-видимому, для

того, чтобы расти, все живое должно сперва накопить силы; потом оно растет буйно, но недолго, а затем снова наступает перерыв. Туманным,

пересыпанным специальными терминами, поистине "научным" языком Редвуд осторожно высказывался в том смысле, что для роста, вероятно, требуется

довольно много некоего вещества в крови, а образуется оно очень медленно - и, когда запас его в процессе роста истощается, организм вынужден

ждать, чтобы он возобновился. Редвуд сравнил это неизвестное вещество со смазкой в машине.
     Растущее животное, по его словам, подобно локомотиву, который, пройдя некоторое расстояние, уже не может двигаться дальше без смазки. ("Но

почему бы не смазать машину извне?" - заметил, прочитав это рассуждение, мистер Бенсингтон.) Весьма вероятно, прибавлял Редвуд с восхитительной

непоследовательностью, свойственной всем его беспокойным собратьям, что все это поможет нам пролить свет на не разгаданное доныне значение

некоторых желез внутренней секреции. А при чем тут, спрашивается, эти железы?
     В следующем своем докладе Редвуд пошел еще дальше.
Быстрый переход