Я вылез из машины и медленно двинулся вперед, сожалея, что у меня нет фонарика.

Вдруг над гаражными воротами вспыхнул свет, осветив подъездную дорожку и половину переднего двора. Я подпрыгнул от неожиданности. Детектор движения! Я совсем о нем забыл.

Ну, хотя бы ноги не переломаю. Страх немного отступил, и я поспешил к парадной двери, стараясь побыстрее, пока свет не погас — ведь я уже вышел из зоны действия детектора, — найти ключи. Открывая дверь, я сразу потянулся к выключателю и зажег свет в гостиной.

Комната была пуста.

Возвращайся в дом. Тебе никто не причинит вреда. Нам необходимо поговорить.

Он что, пошутил? Или имел в виду другой дом? Мой старый дом? Дом моих родителей? В письме действительно не было уточнений. Неужели я неправильно его понял? Три предложения. Разве они оставили место для интерпретации?

Гениально.

Я плюхнулся в кресло. Шея и спина словно окаменели.

Тишина угнетала. Я потянулся к пульту, лежавшему на журнальном столике, и включил телевизор. Перечитал письмо, постарался вспомнить свои первые впечатления. Он имел в виду именно это, решил я, обводя взглядом гостиную. Это самое место. Я просто опередил его, вот и все. Он не упомянул точное время. Возможно даже, планировал встретиться завтра и приедет к утру.

Встретиться.

Я встречусь с Верховным Писателем Писем?

От одной этой мысли меня стало подташнивать. Насколько я знал, никто никогда с ним не встречался и не знал, как он выглядит.

Я признался себе, что боюсь его увидеть. Я представлял его огромным монстром, футов в восемь—десять ростом. Но ведь этого не может быть, не правда ли? Я снова взглянул на аккуратный, можно даже сказать, изящный почерк. Огромные лапы не могли бы держать ручку и писать так изящно.

И все же жуткий образ не рассеялся.

Я снова огляделся. Постучит он или позвонит в дверь? Войдет через дверь или просто… появится?

Может, я все-таки должен был приехать в какой-то другой дом?

Какая разница? Даже если я неправильно его понял, он же Верховный, он всегда сможет меня найти. Я должен просто ждать. Где-то глубокой ночью я заснул на диване под монотонную информационную рекламу.

Письмо прибыло в черном конверте с маркой из ада.

Я не знаю, кто доставил его, кто и как вошел в дом, но утром, когда я проснулся, в центре журнального столика прямо перед моим носом лежало письмо. Я потянулся, взял его. Бумага была грубой на ощупь и необычной, как будто сделана из смеси грязи и звериной шерсти. На конверте не было имени, а если и было, то я не смог его прочитать, но в верхнем правом углу черного прямоугольника наклеена красновато-оранжевая марка с изображением, как мне показалось, горы расчлененных трупов, горящих в какой-то подземной печи. Ни надписей, ни стоимости на марке не было.

Игнорируя отвращение, сочившееся в меня через кончики пальцев, я открыл конверт. Листок, лежавший внутри, я узнал; такой же, как я сделал своими руками много лет назад для поддельной рекомендации Пола Ньюмена. И шрифт был похож, только сверху стояло не имя Пола Ньюмена, а два слова: ТВОЙ БОГ.

А ниже приглашение.

Меня удостоили аудиенции.

Адрес, естественно, квартира номер 3 в комплексе Шангри-Ла, а время — завтра в полдень. ТВОЙ БОГ.

Такая самоидентификация меня озадачила. Неужели он действительно думает, что я поклоняюсь ему, как Богу? Может, другие Писатели Писем и боготворят его, но я точно далек от этого. Может, он думает, что он есть Бог. Может, у него мания величия.

А может, он действительно Бог.

Нет. В это я решительно отказывался верить. Если бы я поверил, то потерял бы всякую надежду, а это не входило в мои планы. Я удивился своим метаморфозам. Там я настолько поддался безнадежности и отчаянию, что попытался убить себя. Может даже, и убил; этот момент я помнил смутно.